ТАРОфон-22. Сборник рассказов

– Бывают сердца из льда, из камня, из глины бывают сердца. Бывают титановые и стальные, с шестерёнками внутри. А бывают – пенопластовые, причем – надкушенные и выплюнутые.

– Отцепитесь от меня, пожалуйста, – тихо попросил Виталий, так как Ксандр всё еще сидел в полоборота, впившись в его плечо немилосердной клещней.

– Пардон. Вы знаете, когда Шур освободился, он панковал лет сто. Выглядел как последнее отребье. Слава Древним, за него взялся Василий Георгич, мир его праху, привел в человеческий вид…

– Всё! Хватит! Довольно! Вы только всё портите! – заорал на них Шур.

– Я только рассказываю, как ты бедствовал без его, братней, помощи. Ведь откуда тебе было взять мудрости? Спросить совета? У кого искать защиты?..

– Не лезьте, бога ради, куда не следует. Я по-хорошему прошу.

– Я этого не вынесу, – Виталик провел рукой по редким взмокшим волосам, потер лоб. Ксандр тут же радостно протянул ему свой надушенный кружевной платочек. – Ты попал в криминальную сводку, ты смешон, опозорился, – ладно. Умер. Воскрес! Явился бессмертным вампиром ко мне, старику, за помощью. Ладно. Но не могу я в ваших кругах вращаться. Отпусти с миром, а? Я уже сделал для тебя всё, что мог.

– Ах, все сюда! посмотрите, какой восхитительный рассвет над нашим прекрасным городом! – Ксафа восторженно застыл, высунувшись из вагона. Все невольно обернулись на зов и молчали несколько минут, залюбовавшись восходом солнца, под стук колес и звонки кондуктора. Виталик не разделил восторгов:

– Как я устал. С вами вспомнишь лихие студенческие годы. Но такой ночной образ жизни не по мне.

Шуряйка сверкнул глазами, буркнул:

– И куда ты поедешь? Назад в Новокузнецк? Что тебя там держит? Кто тебя там ждет? Да, я – порядочная свинья. Я слишком долго собирался, возился, откладывал нашу встречу. Мне тяжело. И сейчас тяжело. Но я сделал это. Что они вот пришли – спасибо, конечно, но я их не звал. Я к тебе приехал.

– Ну тебя! В голове один творог, а не мозги…

– Погодите, Виталий Андреевич, недельку побудьте в городе святых Петра и Павла. Куда вам торопиться? <В могилу всегда успеете.> Да, и похороны третьего дня, то есть, ой, уже сегодня? Надеюсь, все пойдут? О, надо совершить набег на оранжерею и утопить Евгения Борисовича в цветах! Его гроб должен быть устлан цветами, как альков, как будуар примадонны Ла Скала!

– Тебе только дай покомандовать. Борис Федорович, наверно, уже обо всем распорядился за нас. Без нас. Стоически вынес горе – потерять единственного сына.

– Ты сказал, они давно не в ладах. Не разговаривают. Как вот вы с братом. У отца даже не было шанса передать сыну последнее "прости".

Шурик скривился, отчеканил:

– У меня тоже. Не было шанса. Он умер, не приходя в сознание. Когда рядом с ним никого не было. Никого.

– Прости. Но мы тем более должны все вместе пойти на его похороны. Пускай, это жест, да, но нам важно, чтобы в тяжелую минуту ты чувствовал нашу поддержку.

– Спасибо, парни, но не надо грузить Ляна-старшего еще и вашим присутствием. Вы правильно говорите, минута тяжелая, но, господи, как это будет выглядеть?.. Чем больше вас припрется, тем всё более отталкивающими и жалкими станут дорогие останки. Ему-то уже всё равно. А каково его семье? Матери? Нет, ты послушай себя, ты просто издеваешься надо мной! Тебе, вилять, смешно?! Мои чувства – эгоизм?! Мне больше всех надо?! Он по-прежнему жив для меня. Я слышу его голос. Я не дотрагивался до его вещей. И не допущу, чтобы кто-то искажал его образ. Пара боксерских перчаток и… – Шур не смог продолжить, в горле у него что-то заклокотало, зрачки сузились, он оскалил зубы, лицо превратилось в маску. Он больше не плакал. – Думаешь, я представлюсь им – и все кругом радостно зааплодируют?

– Нет, я думаю, часы на твоей руке стоят целое состояние. Продай их – и ты отплатишь мне долг.

– Ты что? Это же… Память. Это всё, что осталось мне от моего друга. Которого я любил.

– Ты ставишь твоих мертвых …ов дороже родного брата?

– Ты невыносим! Идрить вашу в макароны!!

Шов трамвай восьмерка, сиречь – бесконечность. Шур попытался спрыгнуть – Ксандр загородил собою выход:

– Ничего не знаю, мы все едем до конечной.

Шур пнул его ногой, трубно высморкался в пятерню и размазал сопли по его шелковой жилетке. Сел на место.

– Как некрасиво. Вы оба ведете себя…

– Да пошел ты!

– Превосходно! "Он первый на меня напал! – Вы его провоцировали! – Нет, получи и от меня в рыло!" Браво! Что вы с ним сделали, Виталий? Я в жизни его не видел таким. Вы его, наконец, выковыряли из ракушки!

Деревянный пол трамвая проседал и поскрипывал под нелегким весом Ксандра, когда он уже не скакал кузнечиком, как на Троицком мосту, а, подволакивая ногу, медленно брел к скамейке, с неизменной улыбкой. Шур, как разобиженный школьник, показал ему средний палец.

Ксандр: докатились! я пекусь о его благе, а он мне факи показывает!

Шур: умолкни, двуличная сучка!

Ксафа: Мы знаем, что тебе нужно. Мне очень жаль, у нас нет лекарства.

Шур: Конечно, Леди Совершенство ничем мне помочь не может.

Юля: Тебе поможет полк гусар.

Шур: Заткнитесь уже!