ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая.

Если «Серебряные» и удивились, то виду не показали, начав те самые жуткие приготовления, без которых не обходится ни одна война.

Имре Цокаи тщетно пытался вырваться из схвативших его сильных рук, его брат стоял совершенно спокойно. Мещанин и клирики вопили, и из их воплей явствовало, что творили они все по приказу и что в доносах и прочих непотребствах виновны не только и не столько они… Имена сыпались как горох. Выходило, что едва ли не все шедшие с обозом, кроме рядовых стражников, доносили, пытали, грабили. Все что-то получили из рук Годоя и Ланки или же присвоили сами… Они жили в домах погубленных ими людей, насиловали их жен и дочерей, ходили в их платьях. Они доносили друг на друга и выхвалялись друг перед другом, проталкиваясь поближе к трону, и они же решили откупиться головой проигравшего повелителя… Они не собирались умирать в одиночку и бросались все новыми и новыми подробностями, от которых лицо Тиверия позеленело, а клирик грохнулся на пыльную дорогу.

— Хватит! — рыкнул Шандер. — Судить князей Церкви не мое дело. Зря я сломал клетку, похоже, это единственное место, достойное такой твари. Значит, так, ребята. Клириков погоним в Кантиску, таянцы ответят здесь и сейчас. Церковь велит прощать своим врагам, но я не намерен прощать тех, на чьей совести сотни чужих жизней.

— Но, капитан, — Тонда смотрел на Гардани, словно видел его впервые, — может быть, не все они виноваты одинаково?

— Да, не все… Но жизнь у нас всех одна. Впрочем, сейчас мы проверим. Уррик пад Рокхе! — Гоблин, бесстрастно созерцавший предыдущую сцену, наклонил голову в знак того, что слышит. — Можешь ли ты поклясться честью, что кто-то из присутствующих здесь невиновен в убийствах и доносах?

— Нет, — последовал четкий ответ, — я могу поклясться честью только в том, что видел собственными глазами. Я могу назвать тех, в делах которых не сомневаюсь.

— Назови, — потребовал Шандер.

И Уррик назвал.

— Что ж, эти умрут немедленно. Клириков — в Кантиску. Те, чья вина не подтверждена, поедут в Гелань. Если до конца месяца не найдутся свидетели их преступлений, они будут отпущены. Ее высочество и ее телохранителя также необходимо доставить в Кантиску. Тонда, поедешь в Гелань вместо меня, мы с тобой еще поговорим… Да, голову Годоя надо куда-то положить… Придется ее тащить с собой. Я бы ее сжег, но тут нужен кто-то сведущий в магии. Что стоите? Выполнять!

— Но… Вы полагаетесь на слово этого гоблина?

— Да. Он поклялся честью. Гоблины не лгут, а этого я знаю лично. Он назвал только тех, в чьей вине уверен, и я не собираюсь с ними носиться. Вы видели Белый Мост и Укропки… Таких Укропок не счесть. В Таяне, во Фронтере, в Арции, и все по милости такой мрази! Годой был страшен, но эти… эти еще страшнее. Потому что они всегда есть и всегда будут, потому что стоит только объявиться кому-то в силе и свистнуть, и они бросятся предавать и душить… Так вот, эти больше никого не загубят. Я отвечаю за свое решение и перед людьми, и перед королем, и перед тем, кто над нами. Если он, конечно, есть!

2

Криза облегченно перевела дух. Все в порядке, она не отстала, хотя повозки тащились с такой скоростью, что за ними угнался бы и человек, не говоря уж о подгоняемой любовью и отчаяньем молодой орке.

Дочка Грэдды шла за караваном от самой Гелани. Тайно — внешность орки на степном тракте вынуждала избегать людских глаз. Слишком много северные недоумки здесь натворили, а расхлебывают другие. В том числе и Уррик, за которого Криза десять раз бы умерла, но умирать глупо, если можно спасти. И Илану, разумеется, потому что Уррик ее не оставит, и потом, та вела себя достойно.

Прячась по кустам и придорожным оврагам, Криза продумывала свой план. Нужно было подобраться к клетке, открыть ее и вывести пленных. Хорошо бы обошлось без боя, но на всякий случай нужно добыть оружие для Уррика — Илана слишком измотана, чтобы драться.

В одном орка не сомневалась — бежать нужно, когда караван окажется вблизи перевала. Найти гоблинов в горах то же, что рыбу в реке… А потом нужно вернуться к своим. Уррик и Илана останутся под покровительством деда, а она найдет Романа и расскажет ему все, а ей было что рассказать…

После смерти Годоя в замке все изменилось. Набившиеся туда люди столь откровенно тряслись за свои шкуры, что, казалось, их страхом провоняли сами стены. Трусы, как крысы, будучи загнаны в угол, нападают, а у засевших в Высоком Замке двуногих крыс было оружие, и они умели с ним обращаться. Не все, но умели.