Тарси

– Ты, Тристан, можешь оказать огромное влияние на нашу науку, принести неоценимую пользу человечеству, дать толчок развитию техники… Хочешь, когда вернёмся на обитаемые миры я познакомлю тебя со своими друзьями-учёными?

– Нет, – покачал головой биомат. – Пользу я окажу, конечно, но вред будет гораздо больше.

– Военные? – предположил я. – Они могут построить новое смертоносное оружие?

– Военные – тоже, – поморщился искусственный человек. – Но главная проблема не в них.

– А в чём же? – заинтересованно спросил О'Доннел.

– В том, что это будут знания, полученные вами даром, а всё дармовое – развращает. Вот я хорошо изучил ваш корабль, плох он или хорош – неважно. Важно, что это до последнего винтика – создание вашей культуры, техники, цивилизации. Ваших проб и ошибок, тупиков и озарений, побед и поражений… Появись я в вашем мире, как советчик, помощник и… – тут биомат усмехнулся, – …оракул, ваша наука рано или поздно пришла бы в упадок. Зачем совершать эксперименты, выдвигать теории, если в любой момент можно узнать, что там, почему и как? Нужны ли учёные, институты, лаборатории и приборы, если всё уже изобретено на много веков вперёд? К чему вообще прогресс?

Шольц тогда надолго задумался, но в конце концов произнёс:

– Да, пожалуй ты прав…

Текли напряжённые дни… Каждый день под тусклым светом аккумуляторных ламп, вздрагивая от проползающих мимо толп термофилов, мы склонялись над механизмами, и перебирали аппарат за аппаратом, однако, как и предполагал Тристан, немалым пришлось пожертвовать. Особенно много деталей взял бортовой компьютер. Мозг пришельца мог бы заменить его, но тело биомата останется в стазисе, и на это время для управления и расчета гиперскачка нам необходим компьютер. Мы осторожно блок за блоком перебрали его схему и, после долгих мытарств наконец-то система самодиагностики ответила нам: 'ОК'. Комп был восстановлен, с этого дня я уже не сомневался в успехе предстоящего полёта.

Шольц не мог помогать, его скафандр был всегда у Тристана. Нам постоянно требовались пиропатроны, а реактивов за всё время нашего пребывания на астероиде накопилось достаточно. Генрих целыми днями тачал огненные 'гостинцы', извёл на них все свои бумажные справочники, однако, хотя дело это было чрезвычайно муторное, не роптал. Плохо было, что деталей для самодельных взрывателей 'подарков' оставалось мало. Шольц исхитрялся как мог, чтобы сделать работающую схему. Видно, он был не только талантливым учёным, но и способным инженером – взрыватели его конструкции срабатывали безотказно, хотя и были сделаны в буквальном смысле 'на коленке'. Мы экономили их, как могли, раскладывали огненные приманки кучками, чтобы от одного вспыхивало по нескольку пиропатронов, и надеялись, что закончим ремонт до того, как израсходуем последний.

Постепенно ремонт корабля приближался к концу. В старину, говорят, была такая присказка про плохие автомобили – их называли 'ведро с гайками'. Вот на таком ведре с гайками оказались мы, когда, наконец, наш, с грехом пополам, восстановленный корабль, воспарил над поверхностью безымянного астероида.

Признаюсь, я без сожаления покидал эту малую планету. В последний раз я окинул взглядом его скупо освещённые равнины и мысленно произнёс: