Тартарары

– Добрый день, Евпсихий Алексеевич, я очень рада, что вы меня послушались. – незамедлительно ответил девичий голос, стараясь быть мягким и сиротливым. – Я сразу представлюсь, чтоб вам было удобней ко мне обращаться. Меня зовут (или звали – пока я была жива – уж как хотите, так это и понимайте) Анна Ильинична Зарницкая. Я умерла в возрасте восемнадцати неполных лет ровно четверть века тому назад, и померла при настолько загадочных обстоятельствах, что и тела моего не было найдено и захоронено, а неприкаянная душа моя не смогла с миром отойти в мир иной. Ей необходима справедливость. Даже не возмездие, а элементарная справедливость, близкая к Истине.

– Но если вас не захоронили, то откуда взялся этот странный гроб, из которого вы изволите вещать? – напрягся Евпсихий Алексеевич.

– О да, этот вопрос очень важен для продолжения нашей беседы, но тут мы сталкиваемся с областью излишних человеческих чувств, с родительской – можно сказать – коллизией.

– Коллизией?

– О да, можно сказать и так. Мои несчастные родители приобрели этот гроб, в качестве некоторой символики, позволяющей им горевать и лить слёзы, по примеру всех прочих родителей, чьи дети рано умерли. Но все прочие родители совершают этот обряд на кладбище, на маленьких удобных скамеечках у могильных холмов. А моей могилки на кладбище быть не может, поскольку труп не найден, и даже смерть официально не признана. И вот, спустя некоторое время, родители обзавелись гробом, наделив его некоторой эманацией меня, благодаря чему и получили свою толику родительской утехи, а я получила возможность вещать и требовать справедливости.

– Ваши родители просто купили гроб, чтоб с его помощью фрустировать о вас почём зря?..

– Да, он также покоился на столе в моей комнатке, и постороннему взгляду не бросался в глаза.

– И ваши родители слышали ваш голос, имели радость общения с вами?

– Увы, нет. – вздохнула девушка. – Даже моей крайне любопытной маменьке не пришла мысль засунуть голову в гроб (на что внезапно решились вы, любезный Евпсихий Алексеевич), и я напрасно оттуда взывала, используя все возможности потусторонних сил. Но вот однажды пришло время и мои несчастные родители померли, а некоторое количество дальних родственников прибрали вещички из квартиры к своим рукам, предложив дяде Пете вынести гроб на помойку.

– Дяде Пете??

– Это очень дальний родственник из Армавира, он согласился вынести гроб на помойку в обмен на пару замечательных серебряных подносов, и получил эти подносы вместе с костюмом-тройкой, который мой папенька, кажется, так ни разу и не носил; но вы сами убедились, Евпсихий Алексеевич, что до помойки он гроба не донёс, а выбросил в кусты липовой аллеи.

Евпсихий Алексеевич в этом убедился.

– Я всегда недолюбливала гражданскую самобытность нашего человека, его бытовое сознание – если можно так выразиться… Это всё больше смердяковщина и деинтеллектуализация, я так считаю.

– Очень даже может быть. Однако, возможность вещать из самых недр потусторонних миров через гроб – это что-то с чем-то. Не помню, чтоб кому-нибудь из спиритов приходило в голову использовать гробы. Использовали некие вещички покойника, некие предметы гардероба, а то и локоны волос или кусочки ногтей… Но чтоб общаться с покойником через гроб самого покойника (пускай даже в достаточно символическом факте) – это попахивает трагифарсом.

Девушка вздохнула с тем лёгким, едва сдерживаемым стоном, после которого иные девушки принимаются безутешно плакать.

– Однако, оставим гробы в покое, а возьмёмся решительней за вас. Отчего вы умерли четверть века назад? Я могу догадываться, что причиной вашей смерти послужило убийство?.. – спросил Евпсихий Алексеевич, всё более проникаясь несчастиями девушки, и желая ей помочь по мере сил.

– Да, скорей всего меня убили, и лично я в этом не сомневаюсь, но официально считается, что я пропала без вести, поскольку тело не было найдено, а пять подозреваемых юношей ни в чём криминальном не признались, и уголовное дело закрыли.

– Простите. Насколько я понимаю мистическую сторону вопроса, душа не может не осознавать, каким образом она покинула мир. Если тело убивают – душа это уразумевает, даже запечатлевает по сути, и пускается в свой заветный путь по чёрному тоннелю, уводящему либо в Эдем, либо в Тартарары, в которые – признаться честно – я до сих пор не очень-то и верил.

– Но откуда вы можете всё это знать про душу и её заветные пути?

– Как откуда?

– Ну, откуда??

Евпсихий Алексеевич попробовал потереть кончик носа, что в обычных условиях ему помогало сосредоточиться на мысли, но возлежа в гробу, ему не удалось дотянуться рукой до носа.

– Я знаю, потому что кое-что читал по этому вопросу, а до кое-чего допёр и собственным умом.

– Но ведь нельзя же рассуждать о столь загадочных сферах без личного опыта?..