Тарутинское сражение

В последующие дни Кутузов принимает решение отвести войска на более выгодную позицию — к Тарутино. По свидетельству Беннигсена, о Тарутинской позиции он впервые узнал 29 сентября от Ермолова, который был послан Кутузовым к нему для выяснения его мнения о возможности отступления[54]. Уже на следующий день решение о переходе на новую позицию было принято окончательно. В предписании от 30 сентября князю И.М. Вадбольскому, направленному во главе партизанского отряда на Новую калужскую дорогу, говорилось, что армия «завтрашний день отступит по Старой калужской дороге до села Спас-Купля, а 20 (2 октября) числа до деревни Тарутиной к реке Наре, куда и имеете доставлять ваши донесения»[55]. В соответствии с принятым планом, русская армия 1 октября перешла к селу Спас-Купля. В этом месте армия оставалась весь следующий день. Главная квартира располагалась сначала в селе Спас-Купле, затем в селе Богородске (Богородицке).

2 октября, по свидетельству находившегося при Беннигсене прапорщика Н.Д. Дурново, Главная квартира была перенесена в Тарутино. Тогда же началось выдвижение к избранной позиции артиллерии, которое осуществлялось под прикрытием полка кирасир. Последние, по прибытии на место, должны были занять постами ближайшие населенные пункты, «дабы жителям никакой обиды и притеснений чинимо не было». Главные силы русской армии, согласно диспозиции, должны были выступить 3 октября в 5 часов утра. В этот же день армия заняла Тарутинскую позицию[56]. Тем самым завершился отход русских войск по Старой калужской дороге.

Кутузов, расположив армию на Тарутинской позиции, был настроен весьма решительно. 9 октября 1817 г. А.И. Михайловский-Данилевский, состоявший в 1812 г. при Главном штабе Кутузова, посетил в свите Александра I Тарутино. Воскрешая в памяти события пятилетней давности, он писал: «Скоро увидели мы Тарутино, и множество воспоминаний овладели моею душою. Вот крутой берег Нары, стоя на котором, наш герой сказал в ту минуту, когда армия вступила в Тарутинский лагерь: „Теперь ни шагу более назад“. Вот дом, где он принимал Лористона! Вот укрепления, заслонившия Россию! Какие памятники Греции и Рима могут сильнее, чем сии священные места, говорить нашему сердцу и воображению, ибо тут спасено было отечество наше»[57]. Слова Кутузова, сказанные им на высоком берегу Нары и услышанные Михайловским-Данилевским, который не только вспомнил о них в 1817 г., но и поместил в составленное им «Описание Отечественной войны 1812 г.»[58], свидетельствуют об окончании отступательного движения и демонстрируют готовность главнокомандующего не уступать без боя занятую при Тарутино позицию.

Подводя итог, можно сделать вывод, что, оставляя Москву, Кутузов не имел однозначного плана, согласно которому осуществлялось бы дальнейшее движение русских армий. Выход на Рязанскую дорогу давал ему возможность в зависимости от развития событий выбрать одно из направлений: южное, способствующее прикрытию продовольственных и оружейных баз, а также обеспечивающее связь с армиями Тормасова и Чичагова, или восточное, позволяющее, при необходимости, продолжить отступление и прикрыть северное направление. Как видно, действия Кутузова при оставлении первопрестольной напрямую зависели от дальнейших шагов Наполеона. Предполагая худший вариант развития событий, когда Великая армия продолжит преследование русских войск, Кутузов предпринял шаги к перемещению резервов и продовольственных запасов в восточном направлении, на Владимир, куда он был готов продолжить отступательное движение. Но обстоятельства сложились иначе. Наполеон остановился в Москве, и преследование русских армий практически прекратилось. Это дало возможность Кутузову изменить первоначально принятое решение и отдать распоряжение о движении армий во фланг противника.

А. Адам. Бивуак французских войск близ Москвы.

Совершая фланговый маневр, он действовал крайне осторожно, пристально наблюдая при всяком новом переходе за реакцией неприятеля. Для сокрытия истинного направления движения войск Кутузов оставил на Рязанской дороге небольшой отряд иррегулярной кавалерии, который стал своего рода завесой, скрывшей от передовых частей противника движение русских войск к Подольску. Однако роль этого отряда в прикрытии флангового маневра не имела того значения, которое ему традиционно приписывается. Противник не был настолько введен в заблуждение, чтобы в течение четырех дней, с 18 по 21 сентября, безостановочно следовать за казаками Ефремова до Бронниц. В реальности авангард Мюрата от Москвы медленно продвигался вперед, занимая позиции, оставляемые русским арьергардом, и достигнув 18 сентября Москвы-реки, был там остановлен. Но как только Себастьяни перешел на другой берег и провел 21 сентября рекогносцировку местности, он сразу обнаружил отсутствие русских армий. После этого Мюрат с основными силами переправился через Москву-реку и за один день совершил переход до Бронниц.