Тарзан и потерянная империя

– Я же говорил, что он тебе понравится, – шепнул он Фавонию. – Вот бы он еще рассказал Валидусу про носилки, которые движутся со скоростью пятьдесят тысяч шагов в час!

Фон Харбен говорил и держался так, что невольно внушал доверие, в итоге даже мнительный Валидус поверил явно несуразному рассказу пришельца и стал засыпать его вопросами.

Наконец император повернулся к Фульвусу Фупусу.

– На каком основании ты обвиняешь этого человека в том, что он шпион из Кастра Сангвинариуса? – грозно спросил он.

– Откуда же ему еще быть? – слабо возразил Фульвус Фупус. – Раз он не из Каструм Маре, то, значит, из Кастра Сангвинариуса.

– Выходит, у тебя нет никаких доказательств обвинения?

Фупус растерялся.

– Ступай! – раздраженно приказал Валидус. – Тобой я займусь позже.

Униженный и подавленный Фупус поплелся прочь, бросив напоследок недобрый, не предвещавший ничего хорошего взгляд на Фавония, Лепуса и Эриха.

После ухода Фупуса Валидус долго глядел на фон Харбена, словно пытаясь проникнуть в душу стоявшего перед ним чужеземца.

– Нет императора… – задумчиво произнес он. – В те далекие времена Сангвинариус не ужился с императором и увел свое войско в Египет. Это было за шесть дней до календы февраля 848-го года Города, на второй год правления императора Нервы. С того дня ни они, ни их потомки не получали никаких известий из Рима.

Фон Харбен напряг свою энциклопедическую память.

– За шесть дней до календы февраля, – повторил он, – на второй год правления Нервы. Но ведь 27 января 98 года нашей эры – это дата смерти Нервы, то есть прошло меньше года.

– Ах, если бы Сангвинариус знал об этом! – воскликнул Валидус. – Но Египет далеко от Рима, а Сангвинариус находился на юге, у истоков Нила. Кто стал императором после Нервы? Не знаешь?

– Траян, – ответил фон Харбен.

– Откуда ты так хорошо знаешь историю Рима, варвар? – поинтересовался Валидус.

– Это моя специальность, – ответил фон Харбен.

– А ты смог бы письменно изложить то, что произошло после смерти Нервы?

– Если покопаться в памяти, то смогу, – ответил фон Харбен, – но это займет время.

– У тебя его будет достаточно, – изрек Валидус.

– Но я не предполагал задерживаться здесь надолго, – возразил Эрих.

– Придется задержаться, – сказал Валидус. – Ты напишешь также историю правления Валидуса Августа, императора Востока.

– Но…

– Никаких но! – оборвал его Валидус. – Это приказ цезаря.

Фон Харбен пожал плечами и улыбнулся.

До этого момента Рим и цезари казались ему ничем иным как заплесневелым пергаментом и изъеденными временем надписями, высеченными на разрушенных камнях.

Наконец-то ему довелось лицезреть самого настоящего цезаря!

– Пойдем, – сказал Валидус. – Я отведу тебя в библиотеку, где ты будешь работать.

В библиотеке, сводчатой комнате в глубине длинного коридора, Валидус с гордостью показал на пергаментные свитки, которых оказалось около сотни, разложенные в строгом порядке на полках.

– Вот, – проговорил Валидус, снимая свиток. – Здесь изложена история нашей страны вплоть до основания Каструм Маре, рассказанная Сангвинариусом. Возьми с собой и прочитай. Жить будешь у Септимуса Фавония, который вместе с Маллиусом Лепусом станут отвечать за тебя. Будешь являться во дворец каждый день, и я стану рассказывать тебе историю моего правления. Сейчас я тебя отпускаю с Септимусом Фавонием, а завтра приходи в это же время.

Выйдя из дворца, фон Харбен обронил:

– Интересно бы выяснить, пленник я или гость? Он улыбнулся тоскливой улыбкой.

– Наверное, и то, и другое, – ответил Маллиус Лепус. – Пока ты все же гость, а это уже везение. Валидус Август – человек тщеславный, спесивый и жестокий. Он очень подозрителен, поскольку знает, что не пользуется популярностью. Представляешь, Фульвусу Фупусу едва не удалось погубить всех нас. Не знаю, с чего это вдруг цезарь изменил свое мнение, но тебе, как и нам, здорово повезло, что так получилось.

– Но чтобы написать историю Рима, потребуются годы, – сказал фон Харбен.

– Если ты откажешься, то обречешь себя на медленную смерть. Лучше согласиться, – проговорил Маллиус Лепус с широкой улыбкой на лице.

– В Каструм Маре жить можно, – добавил Септимус Фавоний.

– Возможно, вы и правы, – признал фон Харбен.

Перед его мысленным взором замаячил облик дочери Фавония.

Вернувшись в хозяйский дом, фон Харбен, движимый научным интересом, решил, не теряя времени, ознакомиться с полученным от цезаря старинным папирусом, поэтому, оказавшись в предоставленных ему покоях, он первым делом растянулся на длинном диване и развязал ленту, которой был перевязан свиток.

Перед ним лежал пожелтевший от времени манускрипт, написанный на латинском языке и испещренный исправлениями и вычеркиваниями. Он совсем не походил на те, которые попадались ему в руки ранее и которые принадлежали перу писателей и ученых. Пробежав глазами текст, фон Харбен сразу определил, что его автор новичок в литературе.

Манускрипт изобиловал грубым солдатским жаргоном наряду с диалектом Рима и Египта почти двухтысячелетней давности.