Тарзан — приемыш обезьян

Керчак, вздыбив шерсть на загривке, бесшумно переступил через порог и приготовился к прыжку. Услышав шум, Джон Клейтон поднял голову…

И зрелище, представшее его глазам, заставило его похолодеть. Перед ним стояла гигантская горилла с горящими злобными огнем глазами и оскаленными длинными клыками.

— «Наверное, так и должен выглядеть сам дьявол!» — подумал лорд Грейсток.

За спиной огромной гориллы толпились другие обезьяны, а револьверы и ружья висели далеко на стене.

В тот же миг Керчак кинулся на свою жертву.

Вожак обезьян отшвырнул истерзанное безжизненное тело того, кто еще за минуту назад был Джоном Клейтоном, лордом Грейстоком, и издал пронзительный победный вопль, который услышали все обитатели джунглей на расстоянии многих миль от хижины.

На крик властелина горилл отозвался жалобный плач малыша из колыбельки в углу.

Керчак повернулся туда, где плакал надоедливый человеческий детеныш, злобно оскалил окровавленные клыки…

Но Кала не дала ему сделать ни шага. Выронив своего мертвого сына, молодая обезьяна с быстротой молнии метнулась к колыбели, выхватила оттуда плачущего малютку, выскочила из дома и проворно вскарабкалась со своей ношей на дерево.

Мертвый обезьяныш остался лежать на полу, а его мать теперь нежно прижимала к груди того, кому могла отдать свою нежность, любовь и заботу.

Усевшись высоко среди ветвей, Кала стала покачивать плачущего ребенка; он почувствовал ее тепло, инстинктивно нашел источник живительной влаги и довольно притих.

Сын английского лорда и английской леди с аппетитом сосал молоко дикой огромной гориллы.

Между тем вся стая хозяйничала внутри берлоги. Керчак приподнял край парусины, обнюхал тело женщины, понял, что она мертва, и принялся исследовать вещи в комнате. Первым делом он протянул ручищи к висевшему на стене ружью.

Много месяцев ему снилась эта странная палка! И вот теперь она была в его власти, и все-таки он не мог заставить себя к ней прикоснуться.

Отдернув руку, вожак настороженно смотрел на страшный предмет, готовый удрать, как только он заговорит оглушительным грохочущим голосом, которым всегда говорил с обезьянами, слишком близко подходившими к его хозяину. Но звериный рассудок Керчака подсказывал ему, что смертоносная палка опасна только в руках того, кто умеет с ней обращаться.

И все-таки еще несколько минут обезьяний вожак ходил взад-вперед мимо интересовавшей его вещи, не спуская с нее глаз и временами издавая глухое рычанье, прерываемое бормотанием.

Наконец Керчак решился: остановился перед ружьем, медленно поднял огромную лапу, прикоснулся к блестящему стволу и тут же отскочил. Ничего страшного не произошло — палка не изрыгнула свои смертоносные громы. Тогда громадный зверь, осмелев, сорвал ружье с крючка — и все остальные обезьяны испуганно кинулись к выходу. Столпившись за порогом хижины, они боязливо следили за действиями своего вожака.

А Керчак, убедившись, что палка не причиняет ему вреда, занялся ее подробным исследованием. Ощупал ружье со всех сторон, заглянул в черную глубину дула, потрогал мушку, ремень и, наконец — спусковой крючок…

При звуке оглушительного грохота обезьяны бросились к спасительным деревьям, воя от ужаса и давя друг друга в безумной панике.

Но больше всех был испуган Керчак. Выстрелом ему опалило брови, и всегда не слишком сообразительный повелитель обезьян перетрусил так, что забыл даже выпустить ружье и бросился к двери, крепко сжимая в руке виновника ужасного шума.

В результате ружье зацепилось за дверь, и она плотно захлопнулась за улепетывающими обезьянами.

Подбежав к деревьям, Керчак наконец отшвырнул противную палку и взобрался на ветви вслед за остальными членами стаи.

Прошел целый час, прежде чем самые храбрые обезьяны осмелились снова приблизиться к хижине… Но теперь дверь была закрыта так крепко и прочно, что попытки проникнуть внутрь ни к чему не привели. Хитроумно сооруженная Клейтоном задвижка упала в скобу, как только дверь захлопнулась за спиной Керчака. Гориллы попробовали разобрать плетеные решетки окон, но вскоре им наскучило это занятие, и они отправились обратно в чащу леса, к плоскогорью, откуда явились.

Кала со своим маленьким приемышем следовала поодаль от сородичей: обезьяна не знала, как свирепый Керчак отнесется к ее новому детенышу. Каждую обезьяну, которая хотела взглянуть вблизи на странного белокожего малыша, встречали оскаленные клыки и глухое угрожающее рычание молодой гориллы.

Уже под вечер, уверившись, что никто не хочет причинить вреда ее сыну, Кала позволила осмотреть приемыша, однако так и не дала никому прикоснуться к нему даже пальцем.

Молодая обезьяна чувствовала, как слаб и хрупок этот безволосый детеныш, и боялась, что грубые лапы ее соплеменников могут повредить малютке.