Тарзан приемыш обезьяны

Но скоро бесплодность ее попыток стала очевидной, она поняла, что ее единственная надежда -- повернуть назад на дорогу и бежать к югу по направлению к городу. Она снова бросилась назад. Ей понадобилось не менее двадцати минут, чтобы выбраться на дорогу, -- но и за эти двадцать минут огонь успел снова отрезать ей отступление.

Пробежав немного вниз по дороге, ей пришлось остановиться в полнейшем ужасе; перед нею подымалась сплошная стена огня. Полоса пламени перекинулась на полмилю к югу от главного очага пожара, захватив и этот небольшой участок дороги в свои неумолимые объятия.

Джэн Портер поняла, что пробраться через кустарник немыслимо. Уж раз пыталась она это сделать, и ей это не удалось. Теперь она видела ясно, что через несколько минут протянутые с севера и юга горящие щупальцы сольются в сплошную массу волнующегося пламени.

Девушка спокойно стала на колени в пыли дороги и стала просить небо о том, чтобы оно дало ей сил мужественно встретить свою судьбу и чтобы оно спасло отца и друзей от смерти.

Она и не подумала о спасении себя самой, -- так очевидно было, что никакой надежды нет и что даже сам бог не мог бы теперь спасти се.

Внезапно она услышала, что кто-то громко зовет ее по имени.

-- Джэн! Джэн Портер! -- прозвучало сильно и громко, но голос был незнакомый.

-- Здесь! Здесь! -- крикнула она в ответ. -- Здесь! На дороге!

И тогда увидела она, что по веткам деревьев к ней мчится с быстротой белки какая-то исполинская фигура.

Порыв ветра обволок их облаком дыма, и она потеряла из вида человека, который спешил к ней. Но вдруг ее охватила большая рука и подняла куда-то вверх. Она почувствовала напор ветра и изредка легкое прикосновение ветки в быстром полете вперед.

Она открыла глаза.

Далеко под ней расстилались мелколесье и земля.

Вокруг струилась листва.

Гигантская фигура, которая несла Джэн Портер, перепрыгивала с дерева на дерево, и ей казалось, что она в каком-то сне, снова переживает приключение, выпавшее на ее долю в далеких африканских джунглях.

О, если бы это был тот самый человек, который тогда нес ее сквозь запутанную зелень листвы! Но это невозможно. И однако, кто же другой во всем мире достаточно силен и ловок, чтобы делать то, что делает сейчас этот человек?

Она украдкой бросила взгляд на лицо, близко склонившееся к ее лицу, и у нее вырвался слабый, испуганный вздох:

-- это был он.

-- Мой возлюбленный! -- шепнула она. -- Нет, это предсмертный бред!

Должно быть, она сказала это громко, потому что глаза, по временам скользившие по ней, засветились улыбкой.

-- Да, ваш возлюбленный, Джэн, ваш дикий, первобытный возлюбленный, явившийся из джунглей потребовать свою подругу -- потребовать женщину, которая от него убежала, -- добавил он почти свирепо.

-- Я не убежала, -- прошептала она. -- Я согласилась уехать только после того, как целую неделю прождали вашего возвращения.

Они уже выбрались из полосы огня, и он повернул обратно к поляне. Они шли теперь рядом к коттеджу. Ветер опять повернул, и огонь гнало обратно; еще час -- и все должно было погаснуть.

-- Отчего вы тогда не вернулись? -- спросила она.

-- Я ухаживал за д'Арно. Он был тяжело ранен.

-- Ах, я знала это! -- воскликнула она. -- А они уверяли, будто вы присоединились к неграм и что вы были из их племени.

Он засмеялся.

-- Но вы им не верили, Джэн?

-- Нет! Как мне звать вас? -- спросила она. -- Я не знаю, как вас зовут.

-- Я был Тарзан из племени обезьян, когда вы меня впервые узнали, -сказал он.

-- Тарзан из племени обезьян? -- крикнула она. -- Так это была ваша записка, на которую я уезжая ответила?

-- Да! Чья же еще она могла быть?

-- Я не знала; только она не могла быть вашей: ведь Тарзан, из племени обезьян, писал по-английски, а вы не понимали ни слова ни на каком языке!

Он опять засмеялся.

-- Это длинная история: я написал то, чего не мог сказать, а теперь. д'Арно еще ухудшил дело, выучив меня говорить на французском языке вместо английского.

-- Идем! -- добавил он. -- Садитесь в мой автомобиль, мы должны догнать вашего отца; они лишь немного впереди нас. Когда они отъехали, он снова обратился к ней:

-- Значит, когда вы написали в записке к Тарзану, что любите другого, вы подразумевали меня?

-- Да, -- ответила она просто.

-- Но в Балтиморе, -- о, как я искал вас там, -- мне сказали, что вы, быть может, теперь уже замужем! Что человек, по имени Канлер, приехал сюда, чтобы повенчаться с вами! Правда ли это?

-- Правда.

-- Вы его любите?

--Нет.

-- Любите ли вы меня, Джэн? Она закрыла лицо руками.

-- Я дала слово другому. Я не могу ответить вам, Тарзан! -- крикнула она.

-- Вы мне ответили. Теперь скажите мне, как вы решаетесь выйти замуж за человека, которого вы не любите?

-- Мой отец ему должен много денег.

В памяти Тарзана неожиданно всплыло письмо, которое он прочел, и имя Роберта Канлера, и то горе, на которое ока намекала в письме и которое он тогда не мог понять. Он улыбнулся.

-- Если бы ваш отец не потерял своего клада, вы были бы все же вынуждены сдержать ваше обещание этому Канлеру?

-- Я могла бы просить его вернуть мне мое слово.

-- А если бы он отказал?