Тарзан - приёмыш обезьяны

— Я не понимаю, почему я должен, убивать чернокожих в джунглях и не могу убивать их здесь? Ну, а если лев Нума прыгнул бы здесь на нас, я, видимо, должен был сказать ему: «С добрым утром, мосье Нума, как поживает мадам Нума?»

— Подождите, пока чернокожие на нас бросятся, — возразил д’Арно, — тогда стреляйте. Но пока люди не докажут, что они наши враги, не следует предполагать этого.

— Пойдемте, — сказал Тарзан, — пойдемте и представимся им, чтобы они сами убили нас! — И он пошел прямо поперек поля, высоко подняв голову. Тропическое солнце обливало своими лучами его гладкую смуглую кожу.

Позади него шел д’Арно, одетый в платье, брошенное Клейтоном в хижине после того, как французские офицеры с крейсера снабдили его более приличной одеждой.

Но вот один из чернокожих поднял глаза, увидел Тарзана и с криком бросился к частоколу.

В один миг воздух наполнился возгласами ужаса убегавших работников, но прежде, чем они добежали до палисада, белый человек появился из-за ограды с ружьем в руках, желая узнать причину волнения.

То, что он увидел перед собой, заставило его взять ружье на изготовку, и Тарзан вторично попробовал бы свинца, если бы д’Арно не крикнул громко человеку с наведенным ружьем:

— Не стреляйте! Мы друзья!

— Ни с места, в таком случае! — послышался ответ.

— Стойте, Тарзан! — крикнул д’Арно. — Они думают, что мы враги.

Тарзан остановился, а затем он и д’Арно стали медленно подходить к белому человеку у ворот… Последний рассматривал их с изумлением, граничащим с растерянностью.

— Кто вы? — спросил он по-французски.

— Белые люди, — ответил д’Арно. — Мы долго скитались по джунглям.

Тогда человек опустил ружье и подошел к ним с протянутой рукой.

— Я отец Константин из здешней французской миссии, — сказал он, — и рад приветствовать вас.

— Это мосье Тарзан, отец Константин, — ответил д’Арно, указывая на обезьяну-человека, и когда священник протянул руку Тарзану, д’Арно добавил: — А я — Поль д’Арно, офицер французского флота.

Отец Константин пожал руку, которую Тарзан протянул ему в подражание его жесту, и окинул быстрым и проницательным взглядом его великолепное сложение и прекрасное лицо.

Тарзан, обезьяний приемыш, пришел на передовой пост цивилизации в Африке.

Они пробыли здесь неделю, и обезьяна-человек, до крайности наблюдательный, многому научился. А в это время черные женщины шили для него и для д’Арно белые парусиновые костюмы, чтобы они могли продолжать свое путешествие в более пристойном виде.

На высоте цивилизации

Месяц спустя они добрались до небольшого поселка в устье широкой реки. Здесь Тарзан увидел целую флотилию судов, и снова в присутствии множества людей стал испытывать робость дикого лесного существа. Но мало-помалу он привык к непонятным шумам и странным обычаям цивилизованного поселка, и никто не мог и подумать, что этот красивый француз в безупречном белом костюме, смеявшийся и болтавший с самыми веселыми из них, еще два месяца назад мчался нагишом через листву первобытных деревьев, нападая на неосмотрительную жертву и пожирая ее сырой!

Ножом и вилкой, которые он так презрительно отбросил месяц тому назад, Тарзан управлялся теперь столь же изысканно, как и сам д’Арно.

Он был необычайно способным учеником, и молодой француз упорно работал над быстрым превращением Тарзана, приемыша обезьян, в совершенного джентльмена, шлифуя его манеры и речь.

— Бог создал вас джентльменом в душе, мой друг, — говорил д’Арно, — но нужно, чтобы это проявилось и во внешности вашей.

Как только они добрались до маленького порта, д’Арно известил по телеграфу свое правительство о том, что он невредим, и просил о трехмесячном отпуске, который и был ему дан.

Он протелеграфировал также и своим банкирам о высылке денег. Обоих друзей томило вынужденное бездействие. Целый месяц, ожидая денег, они не имели возможности зафрахтовать судно, чтобы забрать клад.

Во время их пребывания в прибрежном городе личность мосье Тарзана сделалась предметом удивления и белых, и черных из-за нескольких происшествий, казавшихся ему самому вздорными пустяками.

Однажды огромный негр, допившийся до белой горячки, терроризировал весь город, пока не забрел на свое горе на веранду гостиницы, где, небрежно облокотившись, сидел черноволосый французский гигант. Негр поднялся, размахивая ножом, по широким ступеням и набрел на компанию из четырех мужчин, которые, сидя за столиком, прихлебывали неизбежный абсент. Все четверо убежали со всех ног с испуганными криками, и тогда негр заметил Тарзана. Он с ревом набросился на обезьяну-человека, и множество глаз устремилось на Тарзана. Все были уверены, что гигантский негр зарежет бедного француза.

Тарзан встретил нападение с вызывающей улыбкой, словно стальной обруч охватил черную кисть руки с занесенным ножом. Одно мгновенное усилие — и рука повисла с переломанными костями. От боли и изумления чернокожий сразу же отрезвел, и когда Тарзан спокойно опустился в свое кресло, негр с пронзительным воплем кинулся со всех ног к своему родному поселку.