Тарзан. Том 2

В тот же миг пантера Шита забыла о балу. Все ее мысли сосредоточились на одном желании: изорвать в клочья своими мощными когтями тело врага и погрузить длинные, желтые клыки в мягкую коричневую кожу человека-обезьяны.

Тарзану и прежде приходилось вступать в единоборство с хищными зверями джунглей. Он испытал на себе мощь клыков этих зверей. Не всегда он выходил из боя с ними вполне невредимым. Но хорошо зная, что ожидает его в случае неудачи, он даже не дрогнул, потому что не ведал страха.

Уклонившись от удара хищника, он отскочил в сторону и очутился позади пантеры. Всей своей тяжестью он навалился на полосатую спину зверя и впился зубами в его шею. Одной рукой он схватил Шиту за горло, а другой погрузил стальной клинок в ее бок.

С ревом и воем, кусаясь и царапаясь, упала Шита на траву и судорожно металась по ней. Она тщетно старалась освободиться из железных объятий врага и ухватить зубами и когтями хоть часть его кожи.

Тарзан бился в мертвой схватке с пантерой, и Тика видела это. У нее была своя забота. Пользуясь моментом, она подбежала к месту борьбы и схватила своего балу. Затем она взобралась на верхушку дерева и была теперь вне всякой опасности. Прижимая балу к своей волосатой груди и не спуская глаз с происходящей внизу борьбы, она отчаянными криками звала Тога и других самцов на помощь.

С оглушительным ревом сбегались рассвирепевшие самцы к месту боя, но Шите в пылу схватки было не до них. Ей внезапно удалось сбросить Тарзана со спины и человек-обезьяна очутился на земле. Не успел он вскочить, как зверь задней ногой раскроил ему всю ногу от бедра до колена.

Вид и запах крови еще более подзадорили самцов, но они только глядели на бой, не вмешиваясь. Но Тог не вытерпел.

Еще несколько секунд тому назад он был полон ненависти к Тарзану… Сейчас он стоял в кругу обезьян и своими отвратительными красными крохотными глазами следил за боем. Какая работа происходила в его диком мозгу? Наслаждался ли он незавидным положением своего недавнего врага? Жаждал ли он увидеть, как вонзятся мощные клыки Шиты в мягкую шею человека-обезьяны? Или он оценил, быть может, бескорыстность и самоотверженность Тарзана, кинувшегося в бой, чтобы спасти маленького балу Тики? Является ли благодарность исключительно человеческой привилегией, или ею обладают также и существа низшей породы?

Вид брызнувшей на землю крови вывел Тога из бездействия: с диким рычаньем он всем своим огромным телом навалился вдруг на Шиту. Его длинные клыки погрузились в белое горло хищника. Своими острыми когтями он рвал мягкую шерсть зверя на части, и клочья ее летали в воздухе джунглей.

Пример Тога подействовал заразительно на других самцов. Они толпою кинулись на Шиту и терзали ее тело когтями, оглашая воздух диким завыванием.

Да! То было удивительное, захватывающее зрелище — битва первобытных обезьян и белого исполина, человека-обезьяны с исконным их врагом, с пантерой Шитой.

Тика в исступлении плясала на ветке дерева, качавшейся под ее тяжестью, и громкими криками подзадоривала бойцов. Така, Мумга, Камма и другие самки племени Керчака присоединились к ней, и их дикие исступленные вопли заглушали даже бешеный шум битвы.

Кусая и нанося удары, из последних сил боролась за свою жизнь искусанная, изодранная в клочья Шита, но исход боя был ясен. Даже лев Нума и тот не рискнул бы вступить в бой с таким числом исполинских обезьян из племени Керчака. Сейчас, на расстоянии полумили от боя, царь зверей при грозных звуках битвы проснулся после своего послеобеденного сна, поднялся и благоразумно побрел дальше — в глубь джунглей.

Разодранное, окровавленное тело Шиты перестало двигаться. Пантера застыла в последней судороге, а самцы все еще рвали в клочья ее чудесную шелковистую шерсть. Но усталость взяла свое, они оставили пантеру, и тогда из клубка кровавых тел поднялся гигант, весь окровавленный, и все же прямой, как стрела.

Он поставил ногу на неподвижное тело побежденного зверя и, подняв свое окровавленное лицо к синему небу тропиков, огласил воздух диким победным кличем исполинских обезьян.

Один за другим повторяли этот крик самцы-обезьяны племени Керчака. Самки, спустившись с деревьев, подошли ближе и начали издеваться над трупом убитого зверя. Молодые обезьяны, ребячески подражая старшим, устроили шумную игру: они представляли только что окончившийся бой.

Тика подошла к Тарзану.

Она по прежнему держала у своей волосатой груди маленького балу. Тарзан опять протянул руку, чтобы взять у нее детеныша. Он ожидал встретить и на этот раз со стороны Тики такой же недружелюбный прием, как и раньше. Но, сверх ожидания, она охотно передала ему своего балу, а сама стала лизать его страшные раны.

И даже Тог, который отделался несколькими легкими царапинами, подошел к ним, встал рядом с Тарзаном и спокойно смотрел, как последний играл с балу. А потом и он наклонился и стал вместе с Тикой лизать раны человека-обезьяны.

IV БОГ И ТАРЗАН