Тарзан в Пеллюсидаре

Мы с Перри часто обсуждали беспомощность человека двадцатого столетия, оторванного от своих ресурсов. Мы нажимаем на кнопку — загорается свет и даже не задумываемся об этом, но многие ли из нас могут построить генератор для получения этого света? Мы воспринимаем поездку на поезде как должное, но многие ли из нас могут построить паровой двигатель? Многие ли из нас могут делать бумагу, чернила, тысячи других обыденных вещей, которыми мы пользуемся ежедневно? Сможете ли вы переработать руду, даже если узнаете ее, когда найдете? Можете ли вы хотя бы сделать каменный нож, имея в своем распоряжении столько же инструментов, сколько было у людей каменного века, а именно — ничего, кроме собственных рук и других камней?

Если вы думаете, что первый паровой двигатель был чудом изобретательности, то ошибаетесь — насколько больше изобретательности должно было потребоваться для того, чтобы придумать и изготовить первый каменный нож!

Не смотрите с пренебрежением на людей каменного века. Их культура, по сравнению с тем, что было до них, выше, чем ваша! Подумайте, например, о том, каким чудесным должен был быть изобретательский гений, чтобы придумать и успешно создать инструменты для добывания огня. Это безымянное создание забытого века более велико, чем творения Эдисона.

При приближении нашего каноэ к берегу у деревни меня развязали; когда же лодка коснулась земли, меня грубо выбросили из нее. Каноэ были вытащены из воды. Несколько воинов спустились на берег поприветствовать приплывших, за их спинами толпились мужчины и дети; все они, казалось, немного опасались грозных женщин-воинов. Я же вызвал у них лишь легкое любопытство.

Женщины, не видевшие меня до этого, смотрели на меня с презрением.

— Чей он? — спросила одна из них. — Не слишком большая награда за целый потраченный день.

— Он мой, — сказала Глак. — Я знаю, что он может драться, я видела это, и он сможет работать не хуже женщины: он достаточно рослый.

— Можешь оставить его себе, — сказала другая. — В своей хижине я бы места ему не дала.

Глак повернулась к мужчинам.

— Глула, — позвала она, — подойди и забери это.

Его зовут Дэвид. Оно будет работать в поле. Смотри, чтобы его кормили и чтобы оно хорошо работало.

Вперед выступил безволосый, женоподобный, маленький мужчина.

— Да, Глак, — сказал он тонким голоском, — я буду следить, чтобы оно работало.

Я пошел за Глулой по направлению к деревне; когда мы проходили мимо толпы мужчин и детей, трое мужчин и трое детей двинулись за нами, презрительно разглядывая меня.

— Это Румла, Фула и Гила, — сказал Глула, — а это — дети Глак.

— Ты не очень-то похож на мужчину, — сказал Румла, — такой же, как все те, кого мы ловим за долиной. Должно быть, там очень странный мир, где мужчины выглядят как женщины, а женщины выглядят как мужчины, но это, должно быть, чудесно — быть больше и сильнее, чем твоя женщина.

— Да, — сказал Гила, — если бы я был больше и сильнее Глак, я бил бы ее палкой каждый раз, когда видел.

— И я бы тоже, — сказал Глула. — Я бы убил эту здоровую скотину.

— Вам, кажется, не очень по душе Глак? — спросил я.

— Ты когда-нибудь видел мужчину, которому была бы по душе женщина? — ответил Фула. — Мы ненавидим этих животных.

— А почему же тогда вы не сделаете чего-нибудь? — спросил я.

— А что мы можем сделать? — сказал он. — Что мы, бедные мужчины, можем с ними сделать? Даже за попытку заговорить с ними, они избивают нас.

Они отвели меня в хижину Глак, и Глула указал на место у самой двери.

— Можешь спать здесь, — сказал он.

Мне показалось, что лучшими считались места в дальнем от двери конце хижины, потому что, как я узнал позже, все мужчины боялись спать рядом с ней из страха, что при налете на деревню их могут похитить, а это их пугало больше всего. Они знали свои невзгоды и беды в Уге, но не будет ли им еще хуже в Гефе или Джулоке, двух других деревнях долины, которые постоянно совершали набеги за мужчинами и рабами.

Постелью в хижине служили простые охапки травы. Глула помог мне устроить место для отдыха, а потом вывел меня за деревню в сад, принадлежавший Глак. В нем работал еще один мужчина. Это был высокий парень, явно пленник из-за пределов долины. Он ковырял землю заостренной палкой. Глула протянул мне похожее грубое орудие и поставил работать рядом с рабом. После этого он вернулся в деревню.

Как только он ушел, мой напарник повернулся ко мне.

— Меня зовут Зор, — сказал он.

— А меня — Дэвид, — ответил я. — Я из Сари.

— Я слышал про Сари. Она лежит за Люрель-Азом.

Я из Зорама.

— Я много слышал про Зорам, — сказал я. — Он находится за теми горами, где живут крылатые ящеры — типдары.

— От кого ты слышал про Зорам? — спросил он.

— От Джаны, Красного Цветка Зорама, — ответил я, — и от Тоара, ее брата.

— Тоар — мой близкий друг, — сказал Зор. — Джана ушла в другой мир со своим мужчиной.

— Много раз ты спал здесь? — спросил я.

— Много, — ответил он.

— Отсюда нельзя убежать?

— Они внимательно следят за нами. Вокруг деревни всегда расставлена стража.