Таш любит Толстого (ЛП)

Дедушка и бабушка жили в Праге во времена Холодной войны. В начале 1968 года им было немного за двадцать. Если вы не слишком сильны в чешской истории, это был год, когда коммунистическое правительство провело много реформ: у чехов резко прибавилось прав, и они, обезумев от свободы, принялись творить всякие безумные и опасные вещи вроде продажи не прошедших цензуры газет и экспериментов с рок-н-роллом. Бабушка Зеленка всегда повторяла: «Это было чудесное время. Ужасное и чудесное». Она говорила это так часто, что мы с Клавдией в конце концов придумали слово «чужасный». И вы не представляете, насколько полезным оно оказалось.

Так или иначе, в июле 1968 года мой дед получил предложение прочитать курс лекций по химическому машиностроению в Кентуккийском университете, так что они с бабушкой переехали в Штаты. А через три недели Советский Союз такой: «Эй, что за фигня в Праге творится, мы вводим танки! Мы Борг. Сопротивление бесполезно. Вы будете ассимилированы». Конечно, это наполовину моя формулировка и наполовину цитата из «Звездного пути», а бабушка выразилась более красноречиво: «А потом пришли советские засранцы и сделали то, что они хорошо умеют - все порушили».

С какой стороны ни посмотри, чехам не повезло, и дедушка с бабушкой посчитали себя счастливчиками, когда им удалось получить визы и переплыть Атлантический океан. Дедушку пригласили преподавать на постоянной основе, и они вдвоем осели посреди Кентукки. И теперь мы, их отпрыски, сидим в знавшем лучшие времена домике середины прошлого века немного к западу от Аппалачей и едим гуляш. Жизнь странная штука.

Я беру клецку и макаю в тарелку. Тесто впитывает соус и становится коричневым.

— Таша, ты какая-то тихая, — замечает мама.

Мы с Клавдией шутим, что мама постоянно заставляет людей говорить. Юмор в том, что она изучает речевые патологии, но что-то в этом есть. Мама умеет ненавязчиво, исподволь раскручивать людей на разговор. Я подозреваю, что это связано с ее новозеландским акцентом, который она не меняла даже после двадцати лет жизни в Штатах. Я говорю «меняла», а не «избавлялась», потому что мама специалист по акцентам. Если ей приспичит, она легко сойдет за шотландку, а за кентуккийку уж тем более, но она предпочитает так не делать.

— Думаю про бабушку с дедушкой, — отвечаю я честно, прежде чем осознать, что папе и так тоскливо. Я смотрю в его сторону: у него в глазах застыло пустое, отрешенное выражение. Он тут же замечает мой взгляд, встряхивается и улыбается:

— Что ж, — заявляет он, стукнув по столу кулаком, — они бы вами двумя точно гордились! Одна поступила в Вэнди, другая - будущий Вуди Аллен!

— Пап, — корчу я гримасу, — я ж тебе говорила, что ненавижу его! Если уж сравниваешь меня с кем-то, пусть это будет Орсон Уэллс. Или Элиа Казан.

Папа зачерпывает огромную ложку мяса и с набитым ртом произносит:

— Ничего так амбиции! — И подмигивает мне.

Я закатываю глаза.

— Кстати… — начинаю я и понимаю, что не могу толком сформулировать новости.

Но без этого уже не обойтись, потому что родители заинтересованно смотрят на меня.

— Кстати? — торопит мама.

— Ну… Вчера у нашего сериала неплохо так прибавилось фанатов. О нас упомянула одна знаменитость, и у нас совершенно бешеные просмотры.

— Таша, это чудесно! — тепло отзывается мама.

— Прекрасные новости, — соглашается папа. — Это тот, который про чай?

Я напоминаю себе, что мои родители на тридцать лет старше меня и просто не могут во всем этом разбираться так же, как я.

— Про чай - это влог, — объясняю я. — А сериал - это современная версия «Анны Карениной».

— Ну и амбиции, — с улыбкой повторяет папа. — Моя девочка!

Мне очень приятно, что папа мной гордится, а еще, что я отвлекла его от мрачных мыслей. Но, как выясняется, отвлекла ненадолго, потому что он тут же говорит:

— Не могу поверить, что теперь так будет всегда. Начинай уже привыкать, что ты единственный ребенок. Мы утопим тебя в заботе, так что думать забудь о парнях. Добром это не кончится.

— Спасибо, папа, — сухо отвечаю я.

Лучше не добавлять, что так будет не всегда, а только в течение года. Потом я тоже поступлю в колледж. Первым - и, если честно, единственным - пунктом в моем списке идет Вандербильт. Мне нравится Нэшвилл, а еще в Вэнди отличная школа кино. Но мисс Детер, специалист по профориентации, постоянно повторяет, что с моими оценками попасть в Вандербильт будет непросто, а с самого начала специализироваться на кино не слишком практично.

— Вообще не спеши с выбором направления, — говорила она в марте. — Тебе нужен университет с широким выбором специальностей. Если ты решишь, что кино не для тебя, всегда сможешь получить какое-нибудь другое образование. А если это правда твое, ты сможешь поехать стажироваться или учиться дальше в Лос-Анджелес или в Нью-Йорк с более широкой степенью бакалавра искусств.

Мисс Детер не только отговаривает меня от кино, но и думает, что мне надо забыть про Вэнди и поступать в Кентуккийский университет.