Таш любит Толстого

— Надеюсь, он боится летать до потери пульса. Или его укачивает. — Потом она раздражённо склоняет голову набок: — У меня вода в ухе! Пойду, закапаю туда перекиси водорода и приму душ. Таш, ты тут ночуешь?

— Еще не решила, — отвечаю я. Но мне так спокойно и лениво, а еще я так уютно устроилась рядом с Полом, что, наверно, останусь. Джек топает вверх по лестнице, я закрываю глаза и слушаю её быстрые шаги над головой. Я чувствую себя выжатой как лимон, но это приятное чувство. Моя кожа все еще влажная и пахнет хлоркой, а рот еще перемазан жирным чесночным соусом.

Пол ерзает под моим плечом и спрашивает:

— Как, волнуешься перед «Золотым саксофоном»?

Я смеюсь, хотя, по-моему, шутка дурацкая.

— Ты шутишь как мой папа!

— На вопрос-то ответь! — настаивает друг.

— Ладно, хорошо, я с ума схожу от волнения. Не знаю даже, что меня страшит больше, победа или поражение. Потому что, если мы проиграем, это будет плохо, но если мы выиграем… даже не знаю. Такое ощущение, что, чем больше у нас аудитория, тем больше находится желающих говорить гадости. Как будто огромное число просмотров делает нас непробиваемыми. Я не хочу, чтобы наш сериал вызывал ненависть. Лучше, наверно, полная безвестность, чем эта травля за популярность.

— Да уж, вот тебе и цена славы.

— Хватит тебе издеваться!

Пол смеётся:

— На самом деле, вы очень крутые. Мало кто из наших ровесников может похвастаться, что снял пятичасовую адаптацию «Анны Карениной». И что бы ни случилось на «Платиновом рожке», этого у вас никто не отнимет.

— Этого у нас никто не отнимет, — рассеянно повторяю я, уносясь мыслями по знакомой дороге. — Даже если церемония будет полным провалом, по крайней мере, я наконец увижу Фома.

— Ага, и это тоже.

Пол снова начинает ерзать. Такое ощущение, что он пытается отодвинуться, перестать на меня опираться. Бесполезно: кресло слишком мягкое и мы снова и снова сваливаемся друг на друга.

— Так странно, — продолжаю я, — мы столько друг про друга знаем, но это всякие мелочи вроде любимого фандома или куда бы мы отправились на машине времени. И ничего важного, вроде…

— Вроде того, что вы даже ни разу нормально не разговаривали, — перебивает Пол.

Я прячу улыбку.

— Мне кажется, в этом есть особая прелесть. Когда мы наконец увидимся, это будет похоже на встречу старых друзей, и в то же время — мы как будто впервые познакомимся.

— Ага, вы же еще даже не лишились слуховой невинности… Это так мило!

В голосе Пола есть что-то отвратительное. Что-то резкое и сварливое. Раньше он при мне разговаривал так только с Джек и изредка — с отцом. Со мной — никогда. Слово «невинность» повисает в комнате яркой неоновой вывеской. Мы слишком близко сидим.

Я неуклюже вылезаю из кресла, чуть не упав при этом на пол.

— Таш, — начинает Пол, — я…

Краска бросается мне в лицо, и я иду в атаку:

— Конечно, шутки про потерю невинности такие смешные! Просто гениально, Пол.

— Чёрт, я не хотел тебя обидеть! Прости!

— Что с тобой вообще творится? Чем тебе Фом не угодил?

Пол смотрит прямо на меня, но я не могу прочесть в его карих глазах ни одной эмоции.

— Ты что, ревнуешь? — вырывается у меня сквозь стучащие зубы.

Пол открывает рот, но выдыхает только воздух, без единого слова. Он качает головой и переводит взгляд с меня на полку с дисками за моим плечом. Я встаю так, чтобы закрыть ему обзор.

— Так ревнуешь?

— Боже, Таш!

Теперь уже я качаю головой — быстро, резко и с осуждением.

— Если что, ты не имеешь на это никакого права, — продолжаю я. — Потому что ты все обо мне знаешь. Потому что я тебе даже не нужна. Потому что ты не способен даже быть хорошим другом!

Наконец-то на лице Пола появляется узнаваемое выражение — непонимание.

— И почему же я плохой друг? — Он выпрямляет спину, кресло издает непристойный звук. В любой другой ситуации я бы засмеялась. От этого звук становится вдвое противнее.

— Ты не все мне рассказываешь, — отвечаю я. — У тебя есть от меня секреты.

— Какие еще секреты? Если я не чешу языком круглые сутки…

— Твой папа, например, — я делаю шаг вперёд, давя на него вопросом. — Почему ты молчал про его мигрени? Друзья должны делиться такими вещами друг с другом. А ты ещё и попросил Джек не говорить мне!

— Это не повод считать меня плохим другом. Ты тоже много что от меня скрываешь!

— Напр…

— Например, как ты на самом деле относишься к парням?

Я ошеломленно замираю и ничего не отвечаю.

— Я просто… просто пытаюсь понять, — объясняет он. — Это не значит, что я отвернусь от тебя или что я тебе не верю, я просто понять не могу. Потому что сначала ты говоришь, что ненавидишь мужчин…

— Я никогда не…

— …А потом выясняется, что ты влюбилась в этого чувака с влогом. Я этого не ожидал. Потому что иначе я бы… потому что я просто хочу тебя понять.

Я судорожно сглатываю. Надо сказать Полу, что это моя вина. Я запутала его, потому что запуталась сама. Я сама пыталась во всем разобраться.

Надо произнести это вслух, но слова не идут на язык.

Осознав, что я не собираюсь ему отвечать, Пол тяжело оседает в кресле и устремляет взгляд в потолок. У него глаза на мокром месте.