Ташкентский роман

Нет, он не ответил ему так — просто снова замолчал. И следил, как Брайзахер шевелит губами, приоткрывает рот с глянцевым, весело скачущим языком, — и слегка вздрагивал лишь при произнесении своего имени…

— Султан! Подойди сюда…

Он повернулся — зов был от Лаги. Она сидела с Мартой — вокруг все хрустели и брызгали гемофилическим арбузом. «Откуда арбуз — ведь только май?»

Салют ударил совсем близко — так что с крыши посыпались пыль и листья. И погас свет — теперь уже везде, и по соседству, и во всей махалле…

— Султан!

Это был непривычный салют. Вместо мгновенных трехцветных звезд на небе проступало долгое золотистое пятно. Лишенные громкости и света музыканты начали собираться, только паренек на гиджаке водил и водил смычком по шершавой струне, словно и струна, и смычок не имели конца. Пятно между тем рассыпалось, и на свадебный двор стали опускаться…

…маленькие свечи, прикрепленные к парашютикам. Одни гасли в воздухе, другие на земле. У большинства же парашютик при приземлении ловко превращался в подсвечник с липучкой — и скоро весь двор стал похож на горящий именинный торт, испеченный в честь какого-то сверхдолгожителя.

Гости — а их оказалось уже не так много — сидели удивленно; дети спали кто где, улыбаясь прибытию сна. На секунду осветился какой-то нелепый призрак в снежной маске и чалме, бегущий голяком через двор, но никто не испугался, а может, и не увидел; в глазах у каждого плыли огоньки. Гнусавый смычок наконец доиграл — было слышно, как уезжает машина с музыкантами; гиджакист остался.

Обходя падающие свечи, Султан подошел к матери.

Говорила Марта:

— …Необычные обстоятельства его зачатия и рождения…

Лаги, не перебивая ее, повернулась к сыну:

— Султан, вон за тем столом сидит твой дедушка, подойди к нему — расспроси о здоровье и посмотри, как у него с едой.

— Опа, я полагал, что он давно… вафот этганлар?

Лаги сняла две свечки, приземлившиеся ей на плечо и рукав, смахнула застывающие капли воска:

— Ты же видишь, какая свадьба… В такие праздники все живы — и уснувшие, и бодрствующие… иди, мне пока нельзя.

И положила в рот сыну медовый кусочек арбуза.

Старик, на которого указала мать, сидел недалеко от стола белобородых и что-то писал прямо на скатерти. Увидев Султана, попросил принести хлеб и бумагу. Султан схватил первую же лепешку, снял с нее свечу и достал из кармана венский блокнот. Старик выглядел довольным — поцеловав хлеб, приступил к трапезе. Так они молчали минут пять, пока дед не поднял ладони:

— Спасибо. То, что я сейчас от тебя услышал, было хорошо. Остальное решай сам. Может быть, скоро я научу тебя летать. Трофейный велосипед подарите первому, кто попросит. Передай матери, чтобы омыла сундук с книжной ветошью.

— Вы не примете мать? — Он заметил, что старик его не слышит. Спохватился: — Как ваше здоровье?

Молчание. Дед прожевал лепешку и попрощался:

— Иди. То, что тебе удалось узнать про меня в Вене, стоило тебе слишком много времени. А то, что требует много времени, не бывает истинным… Чаще беседуй с собственной памятью — в ней уже есть все, что нужно человеку.

— Беседовать с памятью?

— Знаешь, как по-немецки будет «вспомнить», «воспоминание»? — Откашлялся. — Dies Werden stellt eine trage Bewegung und Aufeinanderfolge von Geistern dar, eine Galerie von Bildern, deren jedes, mit dem vollstandigen Reichtume des Geistes ausgestattet, eben darum sich so trage bewegt, weil das Selbst diesen ganzen Reichtum seiner Substanz zu durchdringen und zu verdauen hat[20]. Пробиться сквозь богатство… Только не бери эпиграфом. Иди к молодежи, мне нечему тебя больше научить. Праздник…

Свечи перестали падать, странное напутствие Гегеля, выложенное арбузными семечками на скатерти, покрылось темнотой.

— Я подошел к нему.

— Что он сказал?

— Идти к молодежи.

— Иди к ней — смотри, сколько собралось друзей… Фрау Марта, так что это был за чай у Доктора — неужели там была отрава?.. Иди, Султан, тебя ждут.

В конце двора, рядом с горкой дров для плова стоял щербатый забор и горело больше всего свечей. Подойдя, Султан нашел трех собеседников, испортивших Артурику желание курить, — Вадима, Санджара, Евгения; их тайные имена Султан вспомнил не сразу. Троица вдумчиво допивала кагор. Позади них в широкие прорези забора были видны другие ташкентские лица — веселые, шепчущие, полные смеха, заглядывающие в странный двор, усыпанный огнями. Л. М., Галия, Манс, Тима Шакиров, «Винаяка», Азиз, vladko@ishonch.com, Лейла, Влад И., Саид, Неля, Цвет Нашей Молодежи, кто-то еще. Султан приветствовал их взмахом руки.

— Come on, King of the Juice!

— Мы уже затоптались.

— Это та свадьба, которую решил на финал романа?

— А почему свадьба, а не Новый год, как ты хотел?.. А что ты там делал, между пустыми столами?

— Искал эпиграф.

— Нашел?

— Это становление воспроизводит некоторое медлительное движение и последовательный ряд духов… Той темноте за окнами угодный. Идемте, я готов.

Напоследок он повернулся во двор.