Тася

Тася

Так звали её все, от мала до велика, даже собственные её три девочки. Слышал и «Таська», но это было уже лихое, типа Стеньки, которое за ней, безусловно, водилось.

Имена, как родинки, индивидуальны и очень характерны... и потому, когда на суде я услышал из уст судьи, что она Таисия, я отнес это к совсем другой женщине...

Девяносто кило Таси были равномерно упакованы в крупных руках, арбузных грудях, мощных бедрах и таком тазе, что ее девочки приходили в этот мир с весом пять килограмм, выскальзывая как саночки...

Чем она привлекла своего мужа – красивого, высокого, даже в известной мере холёного мужика - больше мужская загадка, чем женская: Тася просто хотела иметь красивых детей, и... не нуждалась в хлебодателе.

А ситный большой хлеб ей, кстати, давало масло, которое с доставкой на дом она исправно поставляла жителям городка. В городке был маслозавод, но масла не было в гастрономах никогда. Масло было вкусным, ароматным, даже - обычно - ещё тёплым, и двух разновидностей: «животное» и «грудное». В зависимости от того, где его прятали при выносе из завода: в поясе-футляре на животе или в валке между грудями, но в каждом из вариантов там размещалось ровно 3 кг.

Для того, чтобы построить дом и даже купить по тем временам неслыханную роскошь – «Жигуль», масла и выращивания дорогостоящих нутрий (последние питались маслом, обмененным с мясокомбината на мясо) с лихвой хватало, но никогда не было безопасной прогулкой...

...Иногда на проходной маслозавода устраивали облавы на предмет борьбы с хищениями, и если устроители облав были не «свои», то есть не местной милиции, которую Тася тоже обслуживала, неприятности имели место быть серьёзные, и следовали даже аресты и увольнения.

Обычно Тасю предупреждали, и она проходила «шмон» торжественно, с издёвкой, демонстрируя невинные на этот раз, чистые «арбузы».

...Но об этой проверке на проходной, устроенной «чужаками», Тася узнала уже будучи в длиннющей очереди на «шмон», и три кг масла, уложенные в грудном ущелье, уже начали тикать перед «взрывом». О шахидах Тася и слышать не слыхивала, да и дел в ней было столько по эту сторону жизни, на земле, что в считанные минуты продвижения к проходной она... лихорадочно съела свою масляную «бомбу», демонстрируя кукиш охране! Эту, ставшую легендой, историю я услыхал из уст Таси сразу же после случившегося и ни секунды не сомневался ни в чём, но со страхом подумал, как она справится с капризной, отвернувшейся от неё Фортуной. Не скрою, Тася была мне очень симпатична, и мне очень не хотелось видеть её побеждённой. И, как давно уже замечено, хорошее надо уметь дождаться, а плохое... не замедлит себя явить, но приходит всегда неожиданно.

Тася обладала простым и сочным чувством юмора, и на домашний вопрос, чем занимается муж, кстати, бывший охранник на маслозаводе, ответила, смеясь:

- Вам скажи!.. Как чем? Чем хочу, тем и занимается! Сейчас, думаю, стрижёт кусты роз, и меня сегодня ждёт красавец-букетик...

-Красиво любит Вас Гриша, - сказал я без всякой задней мысли, но Тася вдруг резко устремилась к телефону и спросила в трубку:

- Танька, ты? Где папа? Что?! Что он у этой обезьяны делает? Иди посмотри и отзвони, я у Островских.

Звонок девочки прозвучал как боевая тревога, Тася попрощалась, бросила на ходу: «Зайду вечером, надо кой- кому сделать внушение».

...«Внушение» было основательным и стоило... шести лет тюрьмы.

Разве могла дама, съевшая три килограмма масла, отделаться вербальной нотой мужу, которого застала среди бела дня в постели с соседкой, не стоившей и полгруди Таси?!

-У тебя, паразит, любовь?! Так сгори в ней вместе со своей кикиморой!

... Бензина и палки хватило разве чтобы только хорошо обжечь, избить «влюблённых» и сокрушить себе всю жизнь. В тюрьме Тася была два года, четыре ей скостили за участие в художественной самодеятельности колонии и как матери несовершеннолетних девочек.

Это не реклама колонии, но Тася, может, и растеряла немного из небольшого арсенала женственности, но не жажды жизни. А в весе даже прибавила на привычные весовые: три раза по три килограмма.

О её возвращении я узнал в тот же день от старшей дочери Маши, которая трудилась на мамином месте на том же заводе и так же, как и мама, поставляла ещё тёплое масло маминой клиентуре, но меньшими дозами: не те размеры...

Маша очень просила навестить их. Почему именно я удостоился этой чести? Думаю, что их дом испытывал в это время дефицит оптимизма...

Мне было любопытно, и я, побаиваясь, согласился.

Тася встретила меня накрытым столом, за которым хлопотал высокий, с припудренными проседью висками и с черной перчаткой на правой руке мужик, несомненно, муж неистовой Таси, жестоко наказавшей его за прелюбодеяние.

Всегда экспрессивная, Тася казалась растерянной, виновато улыбалась и не глядя, против обыкновения, в глаза, сказала тихо:

-Что же я, дура, натворила, кто сможет меня простить?

-Вы что, Тася, разве не Гриша должен Вас простить?

Но ответил Гриша:

-Давно простил, и все простили. Я сам во всём виноват, мы все не стоим Тасиного мизинца, правда, дети?