Татьянин день

Ксюша уже давно не говорила по телефону, но продолжала держать трубку возле уха, тихо отвечая коротким гудкам: «да… да… конечно…». Заметив, что суета за интересующим ее столиком прекратилась, она не торопясь посмотрела на дисплей мобильного, после чего незаметно для окружающих сделала несколько коротких выдохов, чтобы немного унять волнение и, натянув маску уверенной в себе женщины, медленно направилась к столику.

– Тихо, она идет! – цыкнула Баль и притворилась, что не видит приближения бывшей одноклассницы.

– Господи, прости! Кто это? Старушки Изергиль? – звонко произнесла Ксения, уставившись на смущенных Татьян.

Возникла пауза. Стало тихо не только за столом, но и во всем кафе. Тани воровато оглядывались по сторонам, каждой из них казалось, что все присутствующие в зале оценивают их несовременные лохмотья, кричащие о том, что жизнь бывших подруг весьма несовершенна. Карасева торопливо поправила шляпу, нервным рывком руки, Баль отвернулась, густо покраснев и притворяясь, что кашляет. Лишь добрая Дуня радостно пролепетала:

– Привет, Ксюшенька, садись, давай к нам. Вешалка там!

Ксения сняла свое облачение, оставшись в строгом деловом костюме темно-синего цвета. Она так и не успела заскочить домой, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное, соответствующее случаю. В ее представлении поход в среднестатистическое кафе в выходной день предполагал свободную форму одежды: джинсы и свитер.

К столику примчалась официантка. Тани молча наблюдали, как с подноса на стол переместились хлеб в плетеной корзинке, кувшин с вином и подмерзший графинчик водки. Перед тем, как умчаться прочь, девушка деликатно обратилась к Ксюше, рассматривая ее изящный костюм, подчеркивающий красивую стройную фигуру:

– Вам меню принести?

– Нет, не нужно. Я ничего не буду. Хотя… Принесите чай. Листовой, черный с лимоном.

– Чай? И все? – в голосе официантки послышались нотки раздражения.

– Чай. И все, – спокойно вторила Ксюша, кивнув в благодарность удаляющейся сотруднице кафе.

Баля покривилась при слове «чай», в ее рацион этот напиток не входил. Особенно в моменты встреч с людьми, которые ей были когда-то дороги. Она считала так: любимчиком компании можешь ты не быть, но опрокинуть рюмочку за встречу ты обязан.

– Ничего не хряпнешь? Девчонки вино заказали, – почти обиженно произнесла Таня Баль, расценивая отказ Ксении от спиртного, как вызов.

– Не буду, я же сказала. Я за рулем.

– У тебя машина? – с улыбкой откликнулась Дунаева, желая поддержать разговор.

– Да. На прошлой неделе купила.

«Наверное, зря сказала про машину», – подумала Ксения, смущенно опустив глаза. Она занервничала, ее выдавал тихий стук длинными ухоженными ногтями по столешнице. Нежеланная гостья за столом то и дело поглядывала на дремлющий рядом с ее рукой телефон, в ожидании спасительного звонка. Тишина за столом угнетала.

– Боже! Как летит время. Столько лет позади, – звонко воскликнула Ксения, искусно изображая чрезмерную радость от этой встречи, будто все эти годы она только и думала о своих школьных приятельницах.

– У дружбы нет возраста, – протянула вдруг охрипшим голосом Карасева.

– Я тебя умоляю! Жить в одном городе и ни разу за это время не встретиться! Разве это нормально для подруг?

– Значит, были на то причины, – смущенно отреагировала Баль на едкое замечание Ксении.

Разговор явно не ладился. И дело было не только в неприятном для Татьян раздражителе. Все они не выглядели счастливыми, и каждая из них страдала от того, что нет прежней легкости. Каждая выживала в отдельной ячейке, из которой изредка выползала на свет божий лишь в связи с крайней необходимостью.

– А я, например, за городом живу! – оправдалась Карасева, пожав плечами. – Родители умерли, там дом остался.

– А квартира? У тебя же квартира была, – забеспокоилась Дунаева.

– Я ее продала.

Карасева отвечала сухо. Она, как огня, боялась вопросов, множества вопросов, ответы на которые не готова была дать. Именно поэтому ей не хотелось идти на эту встречу, чтобы не оправдываться, не выкручиваться и не врать.

– А я-то думаю: куда ты исчезла? Звоню, звоню – а там чужой голос, – растерянно выдавила звук Дуня.

– Да, чужой голос, – надломилась на мгновение Карасева, но тут же взяла себя в руки. – А в деревне хорошо: воздух чистый, продукты свежие…