Татьянин день. В паутине обмана

— Танюш, ну успокойся, ну что с ним может случиться? — принялась уговаривать ее Туся, гладя по голове, как ребенка.

— Да что угодно, у него голова все время кружится и слабость. Вдруг ему на улице плохо стало? Надо больницы обзвонить, его могли на «скорой» куда угодно отвезти…

— Ты с ум а-то не сходи, — посоветовала Туся, — при нем документы, если что — увидели бы, что он только что из больницы, и туда же отвезли бы.

— Главное, я понять не могу: почему он сбежал от меня именно сейчас… именно сейчас, когда все стало так хорошо, — причитала Баринова. — Только мы размечтались, как начнем все заново… Он сам говорил, что мы уедем, как ребенка нашего ждать будем…

— Так все и будет, — услышала она веселый голос мужа и, вскочив, бросилась к нему, буквально повисла на шее…

— Сереженька, родной, я уж собиралась больницы обзванивать! Как ты мог так поступить? Что случилось? Почему ты сбежал из палаты? Почему ты меня не дождался? И даже записки не оставил… Как ты себя чувствуешь?

— Да нормально, что мне сделается? — освобождаясь от ее объятий, проговорил Никифоров. — Столько вопросов сразу…

— Я уж не знала, что и думать. Слушай, — опомнилась Татьяна, — а где же ты все это время был?

Ни Сергей, ни его супруга не слышали звонка в дверь и того, как Туся пошла открывать. Поэтому появление Тани Разбежки ной их обоих немало удивило — она будто из воздуха материализовалась на пороге бариновской гостиной. Но, во всяком случае, избавила Никифорова от необходимости отвечать на вопросы жены.

— Бог мой, какая неожиданность. Сереж, я думала, мы с тобой уже все решили. Или я ошибаюсь? — первой опомнилась Баринова, неприязненно разглядывая гостью.

— Успокойся. Татьяна Петровна нам сейчас объяснит, зачем она пришла, — ледяным тоном произнес Никифоров.

— Я пришла поговорить о Наде. Это не займет много времени. Я просто хотела тебе кое-что показать, — обращаясь исключительно к Сергею, Таня достала свидетельство о рождении и протянула ему. — Вот, посмотри и убедись. Надо было это сразу сделать, как только ты узнал о том дурацком письме. Но мне казалось, моих слов достаточно…

— Я же тебе говорила… — начала Баринова, из-за плеча мужа прочитав документ.

— Зачем ты это принесла? — спросил Сергей у Тани.

— Как зачем? Чтобы тебя успокоить. Чтобы ты увидел официальный документ и убедился: Надя — не твоя дочь.

— А это что, не документ?! — Никифоров выхватил из кармана Танино письмо. — Написано твоей собственной рукой!

— Это была всего лишь месть, — она поспешно выхватила у него из рук смятые листочки. — Просто глупая, мелкая месть за то, что ты мне изменил. Извини, мне очень жаль. Мне тогда было плохо — хотелось, чтобы и тебе жизнь медом не казалась! Да, тогда мне хотелось, чтобы ты мучился, думал, что где-то живет твой ребенок, искал его… и меня. Глупо, конечно… и моя месть сильно… слишком сильно запоздала.

— Но от этого слабей не стала. Наоборот, с годами набрала крепость, — с горечью заметил Никифоров, — Надо признать, делать больно вы, женщины, умеете. Но есть одна проблема… Может быть, на твой взгляд, маленькая и не очень важная, но она есть. Дело в том, что я тебе не верю. И этой филькиной грамоте тоже… Грош цена этой бумажке! Ну или чуть больше, долларов двести-триста. Сейчас за бабки можно подделать все что угодно. «Единожды солгавши, кто тебе поверит?» А ты соврала уже не единожды. Сама-то не запуталась в своем вранье? Но я все выясню. Я узнаю правду! — яростно выкрикнул он, решительно выходя из гостиной.

— Таня, — обратилась к подруге Разбежкина, — мне нужна твоя помощь. Я предлагаю сделать так, чтобы нам обеим стало хорошо… Ну или, точнее, спокойно. Так что это в твоих интересах. Я замуж выхожу. За Игоря.

— Поздравляю, — процедила Баринова.

— Спасибо, — не менее сдержанно откликнулась Таня, — Игорь хочет удочерить Надю, и я забуду все это, как страшный сон. Я не хочу, чтобы Сергей лез в нашу с Надей жизнь. Убеди его, что я сказала правду: Надя — не его ребенок. Надави на него, в конце концов, как ты это умеешь. А когда у вас родится свой ребенок, Сергею уже будет не до Нади. И она его постепенно забудет, уж Игорь постарается.

— Я попробую. Хотя, думаю, это будет непросто.

— Ну, знаешь, вода камень точит. Так что давай поможем друг другу — и заживем, наконец, нормальной жизнью. Это единственное, чего я хочу. Согласись, не так уж и много. Я не могу допустить, чтобы Надя пережила весь этот кошмар. Ты сама скоро матерью станешь и понимаешь, какая это травма для ребенка. Надя должна жить в нормальной семье, я этого очень хочу — и все для этого сделаю. А это — не так уж мало.

— Я постараюсь, — окончательно оттаяла Баринова: вот уж не думала, что у нее с Разбежкиной могут образоваться до такой степени общие интересы! — Обещаю. Мы, наверное, уедем с Сергеем из России.

— Что, тесно стало? — улыбнулась Таня.

— Уедем навсегда. И еще будем счастливы, вот увидишь, — с вызовом бросила Баринова. — Мне надо увезти Сережу, оторвать от этого города, чтобы его ничто здесь не связывало. Главное, — не удержалась она, — чтобы тебя рядом не было!