Татищев

В марте Татищев снова оказывается в Петербурге. Видимо, не без совета Брюса он пишет «важное письмо» царю, в котором излагает план составления подробных карт по всей территории страны. Татищев полагал, что для проведения подобной работы достаточно было выделить четыреста геодезистов из числа окончивших Морскую академию. В письме указывалось и на практическое значение этой работы для предупреждения мошенничества при сделках с движимым и недвижимым имуществом, а также просто против поглощения слабых сильными. Петр проявил интерес к предложению Татищева и посоветовал продолжать работу в этом направлении. Но в этот период Татищев выступал лишь с идеей, имея в виду, что проводить ее будет кто-то другой.

Выполнив те или иные поручения Брюса, Татищев возвращался на острова. Последнее поручение касалось дела, начатого им самим в Гданьске. Пушечный мастер Витверк сообщил, что им изготовлены формы для литья пушек, и требовал до тысячи пудов меди. В июне Брюс отправил к кабинет-секретарю Алексею Васильевичу Макарову офицера с просьбой изыскать деньги или медь, поскольку в Артиллерийском приказе ни того, ни другого не было. Офицер ничего не смог добиться, и в августе с тем же поручением направился Татищев. Вскоре в Петербург вернулся и Брюс. Его ждали здесь многие дела и поручения. И так уж складывалось, что многие из них он мог перепоручить только Татищеву.

Пробуждение Каменного пояса

Для граждан гораздо полезнее, когда процветает все государство в целом, а не когда отдельные лица преуспевают, целое же разрушается.

Фукидид

Характер состоит в способности действовать согласно принципам.

Кант

Татищев неизменно поражал биографов разносторонностью своих занятий, легкостью, с которой он переходил от одного дела к другому, часто ранее ему совсем неизвестному. Обращали внимание и на то, что его научные занятия шли как бы за практической деятельностью. По замечанию французского ученого Симоны Блан, автора большого исследования о Татищеве, «просветитель» в Татищеве дополнял и продолжал «деятеля»: мысль помогала и оправдывала действие». Это и так, и не совсем так. Правильнее сказать, что мысль и действие находились у Татищева в таком тесном переплетении, что трудно было определить, что чему предшествовало.

Праздность не была свойственна и русской аристократии XVII века. Бояре могли заседать в Думе целыми днями. Государственная служба не знала ни для кого послаблений. В этом смысле Петровская эпоха мало что изменила. Изменилась лишь наполняемость занимаемого времени, интенсивность и производительность деятельности. Сам Петр подавал пример в этом отношении, не переставая работать даже в периоды своих довольно грубых увеселений; обсуждались предложения, принимались послы, утверждались решения. А в его окружении были люди, задачей которых являлось устройство потех вроде «дебошана французского» Лефорта, который в конце концов «от пьянства скончался». Но были и такие, кто потехи воспринимал как неотвратимые помехи на пути решения государственных дел. Энтузиазм царя вызвал к жизни и Меншиковых, готовых и на подвиг, и на разгул, и на казнокрадство, и Брюсов, соразмерявших свою деятельность с государственными интересами.

Государственная система, сложившаяся в XVII веке, как и всюду, где торжествует абсолютизм, была громоздкой и плохо управляемой. Преобразования начала XVIII столетия очень мало ее преобразовали. Гораздо большее зависело от энергии и распорядительности отдельных лиц, чем от работавших с перебоями государственных механизмов. Возглавляя делегацию на Аландском конгрессе, Брюс продолжал руководить различными ведомствами, интересовался разными отраслями знания, проектировал новые заведения и исполнял нескончаемые поручения Петра. По оценке Татищева, Брюс был «человек елико высокого ума, острого разсуждения и твердой памяти... к пользе российской во всех обстоятельствах ревнительный рачитель и трудолюбивый того сыскатель». Проявляя «ревность» к России и желая оставить по себе добрую память, он, «имея немалой цены собранной кабинет древних медалей, монет, руд и других природных и хитросочиненных диковинок мафематических, а наипаче острономических инструментов и в немалом числе книг библиотеку, мимо родного племянника, для пользы обсчей в императорскую Академию наук подарил и другие многие государю и государству знатные услуги показал». Татищев отмечал этот факт, конечно, не для того, чтобы полюбоваться им со стороны. Таким рисовался ему гражданский идеал, которому он стремился следовать на протяжении всей жизни. Находясь на Аландских островах, Брюс был «отягщен» «Берг- и Мануфактур-коллегией, Монетной, Артиллерийской и Инженерной канцелярией». Помимо того, он собирался еще «обстоятельную русскую географию сочинить», в чем ему Татищев «по возможности вспомоществовал».