Тату с координатами

– Ты что себе позволяешь, сопляк! – взвизгнул майор еще громче. В голосе его опять сквозили настоящие поросячьи нотки. Ему, видимо, нестерпимо хотелось полного уважения, а тут какой-то старший сержант так грубо с ним обходится, да еще и разговаривает неподобающим образом. Майор только что чувствовал себя хозяином положения, а тут кто-то не пожелал его таковым видеть. Есть отчего возмутиться…

А я радовался, что «буханка» имеет такие большие зеркала заднего вида. И хотя они вертикальные, тем не менее имеют достаточную ширину, чтобы мне, совсем немного сместив голову, можно было увидеть все, что нужно.

Я увидел момент удара, нанесенного Андреем Тихомировым как раз в тот момент, когда майор схватился за пистолет. Но вытащить его из кобуры он не успел. Старший сержант ударил коротко и резко основанием ладони снизу в челюсть. Этого удара инспектору вполне хватило для полной «отключки». Но упасть ему старший сержант не позволил, подхватив под широкий брючный ремень и взяв перед собой в виде живого щита.

Очередь успел дать только один из омоновцев. В ментовскую спину, прикрытую бронежилетом. Но эта очередь была короткой не потому, что омоновец так стрелял. Она была короткой потому, что автоматы выпали из рук одновременно того и другого омоновца. Мои солдаты стреляли из салона сквозь заднее стекло с категоричной точностью, словно ставили точки в конце письма.

Что дальше происходило позади нашей машины, я не видел, поскольку резко переключился на контроль фронта. И сделал это вовремя, потому что при звуке автоматных очередей в ближнем внедорожнике распахнулись сразу три дверцы, выскочило три человека: двое с автоматами, один с пистолетом.

Последний дал неприцельный выстрел в сторону «уазика», попал точно в воздух рядом с машиной, но прежде, чем я свалил его очередью, успел поднять верхнюю часть задней дверцы. Дверца была двойная, верхняя часть поднималась, а нижняя опускалась. Но опускать нижнюю нападавший не стал. Нижняя служила бруствером и упором для гранатомета РПГ-7, что высунулся из салона всей своей длиной[14].

Но мой автомат уже начал стрелять. Сначала он уронил прямо на «выстрел»[15] человека с пистолетом, открывшего дверцу. И потому гранатометчику потребовалось время и усилие, чтобы столкнуть упавшее тело и освободить оружие. Для этого ему понадобилось самому высунуться вперед. А это была потеря времени. Мне этого вполне хватило для короткой, в два патрона, очереди, после которой и гранатометчик навалился грудью на нижнюю часть задней дверцы. На всякий случай я очередь продублировал, размозжив гранатометчику голову.

Двое с автоматами стреляли в меня и даже пробили пулей зеркало заднего вида «буханки» с моей, пассажирской стороны. Но я оказался более точным и расчетливым. Они готовы были стрелять сами, но оказались не готовы к тому, что стрелять будут в них – откровенно растерялись, и потому оба попытались, на мой профессиональный взгляд, на удивление неуклюже залечь на совершенно открытом месте, не сообразив, что я в кабине «уазика» сижу все же достаточно высоко. Объяснять им, как необходимо прятаться, я желания не имел и просто расстрелял их раньше, чем они смогли попасть в меня.

В это время из первого внедорожника выпрыгнул еще один человек с пистолетом и попытался прицелиться в меня, тоже довольно неуклюже держа оружие двумя вытянутыми вперед руками. Непонятно, кто учил его так вытягивать руки при стрельбе.

Вообще-то, когда стреляют с двух рук, их держат согнутыми в локтях. Это не только устойчивость ствола, это еще и защита груди при встречном выстреле. Думаю, учил его тот, кто сам никогда не бывал в боевой обстановке.

Этого стрелка из машины, мне показалось, просто вытолкали. Внедорожник еще до первого выстрела из пистолета резко сорвался с места и умчался по дороге к повороту, отвлекая внимание моего противника, который машинально испуганно обернулся. Я дал в него очередь, кажется, даже попал, поскольку он упал на одно колено, потом я уже прицельной очередью положил человека с пистолетом на дорогу. И снова хотел взяться за удаляющуюся машину, но дорога резко нырнула под гору, а потом вообще свернула за скалы. Я хотел опустить автомат, но тут сорвалась с места, желая убежать от судьбы и ответственности, вторая машина.

Этой я не позволил удалиться. Задняя дверца была все еще открыта, и я хорошо видел на фоне светлого окна темный контур водительского сиденья. Внедорожник после моей очереди пару раз нервно «вильнул» и резво, почти радостно, улетел под откос. Высота там была около десяти метров.

Я ждал взрыва, но его не последовало. Машина, видимо, просто разбилась. Водитель, даже если и выжил после моей очереди, едва ли уцелел после падения.

Я выпрыгнул из машины, надеясь по горячим следам узнать у инспектора ДПС, что ему от нас было нужно. «Горячая» обстановка часто раскрывает самые молчаливые рты. Особенно, когда в рот вместе с выбитыми зубами вставишь ствол оружия. Я надеялся, что слабые пули автомата «АКС74У», обычного для омоновцев оружия, не пробили тяжелый бронежилет инспектора.