Татуиро (serpentes), третья книга трилогии

- Это когда твоя судьба, отыскивая дорогу, обязательно находит её, и, сколько преград ни возводи, она просочится, обогнет препятствие или, задержанная плотиной, разольётся морем, затапливая всё вокруг, чтоб всё равно идти туда, куда ей суждено. Можно искушать тебя деньгами и радостями, любовью и успехами, славой. Но это будут лишь временные препятствия на пути твоей воды, которые замедлят и затруднят, но не остановят.

Он усмехнулся, кашлянув:

- А когда реки поворачивают вспять насильно, мы знаем, что бывает. Наденька!

Аглая оглянулась снова, не сразу поняв, что Альехо обращается к ней.

- Надюша, девочка. Прости меня, но и ты была ему суждена. Не я, так на улице бы встретились. А иначе не узнала бы счастья. А ведь было оно? Было?

Прошедшее время прозвучало низким ударом гонга. Она кивнула, сжимая руки, готовясь возразить горячо, поспорить с прошедшим временем, не отдавая настоящего и будущего.

- Время игр в имена прошло, Надежда. Ты - лучшее, что могла подарить судьба мастеру. Давай ты не будешь бояться и горевать. Так сможешь, девочка, да?

"Нет, не смогу", - крикнула внутри, но снова кивнула, ненавидя себя. В почти тёмной комнате еле видно белели лица мужчин, и даже глаз не видела она на них. Будто улетала в открытый космос одна, без надежды когда-нибудь вернуться.

- Тогда кое-что уточним, - Альехо продолжал так, будто увидел её кивок. А может, ему наплевать на её согласие?..

- Её позвали, твою змею?

- Да. Почти забрали уже. Но я сумел.

- Молодец. Стал сильнее. Когда хочешь уйти?

- Да не хочу я, - угрюмо ответил Витька.

- Но когда?

- Я думал сначала, надо сразу. Только не знал как. А вчера понял, хоть и опасно для Ноа, но надо ждать, когда заберут. И идти вместе или следом.

- Так... - на стене, проснувшись, вдруг затикали в ответ старые часы. И Витька вспомнил, точно так тикали старые ходики на лестнице маячного смотрителя, Николая Григорьича. Нет, не смотрителя, мастера света, капитана маяка. Как он там сейчас?

- Ну что же. Тогда начинай работать. Что-то успеешь.

- А если не успею?

- Неважно. Неужто не понял ещё? Чтоб тебе лететь, нужно двигаться постоянно. И чтоб лететь вверх, а не падать, всё время должен расти. Карабкаться, цепляться, без отдыха. Нет тебе отдыха, мастер, - только когда научишься отдыхать работой. Думать, учиться, совершать.

- Я... понял...

- Ну вот, - Альехо хлопнул ладонями по коленям, - главное понято, остальное - детали. Наденька, свет не включишь ли нам?

Аглая встала и пошла к стене, касаясь рукой Витькиных плеч. Несколько шагов до истертых обоев тянулись и тянулись, набухая вложенными в них мыслями. Не ушёл, остался, сегодня он с ней. А может уйти - в любую секунду. И так теперь жить? Без будущего, одним настоящим, разбитым на крошечные отрезки: вот его плечо, тёплое, шевельнулось под пальцами, и - один отрезок канул в прошлое. Вот шаг к стене без его тепла, ещё один, и - второй отрезок прожит. И это надо перенести?

Провела рукой по сухой стене и положила палец на выключатель.

- А как пойдёшь? Мысли есть?

Палец замер на выключателе.

- Я не знаю. Ещё не знаю. Думал вот у вас, Илья Афанасьич. Затем и шёл. Спросить.

- Угу. Не знал, что я в курсе насчет твоей Ноа, но шел спросить. Вижу, логика тебя, наконец, покидает. Это хорошо.

- Я знаю как, - от стены сказала Аглая и надавила пластмассовую клавишу. Неяркий свет залил старую комнату, а ей показалось, что это прямо из сердца полыхнуло, - я вижу дыры. Не он видит, а я.

Обернулась, но в жёлтом свете хрустальной люстры всё равно не смогла разглядеть лиц. Слёзы набегали и текли по щекам, а сердце колотилось от внезапной радости, казалось, взорвёт грудную клетку, рассыпая перламутровые пуговки блузки.

- Ты видишь? - Альехо привстал. - И давно? Часто?

- Всю весну. В последнюю неделю совсем часто. Они везде, понимаете?

- Я иногда делаю снимки, снимаю то, на что она смотрит, - подал голос Витька, - на них вижу, а так нет. Она видит, это правда.

- Однако... - учитель покачал головой, - время, и правда, подошло. Никто и никогда так быстро. Так сильно. И - вместе. Ну что же, она тебе и покажет, куда идти.

- Нет, - ровным голосом сказала Аглая-Надя, вернулась к столику и села, укладывая по сиденью кресла веер широкого подола. Положила ногу на ногу и улыбнулась безмятежно, сначала Альехо, потом Витьке.

- Аглая... Надя... - Витька смотрел на неё.

- Я пойду с ним, - объяснила учителю и, подхватив с тарелки бутерброд с листиком колбасы, надкусила.

- Нет! - Витька дернулся, вспоминая свои сны. - Ты даже не знаешь, как там!

- Я знаю, как идти. А ты - нет. Потому идём вместе. Как только...

- Что как только? Что? Как? Только? - заорал Витька, вскакивая и роняя табурет. Нагнулся подхватить, и татуировка зазмеилась по мышцам, оживая.

- Да ты не ведаешь, куда суёшься, дура влюбленная! Если бы ты, тебе... я видел во снах, там нельзя таким, как ты. Там ужас кромешный, понимаешь? Я видел во снах и на Азове немного. И чтоб я тебя туда тащил? Нельзя тебе! Туда...