Татуировка

Роби, как-то сразу вся обмякнув, чуть слышно застонала, с готовностью размыкая губы, позволяя ему исследовать ее рот настойчивым языком, напирать, углублять поцелуй до потери ориентации в пространстве, до умопомрачения.

- Роби, - он еле оторвался от нее, опять скользя темным взглядом по  запрокинутому лицу девушки, - Роби … Если бы ты только знала… Если бы знала… Как я блядски хочу тебя!

Роби распахнула шальные сумасшедшие глаза с практически поглотившим радужку зрачком, выдохнула ему в губы

- И я, я тоже…

Это была последняя грань, последний шаг, за который пряталась бездна.

Коул, уже не сдерживаясь и помня только об аккуратности с ее спиной, вцепился в тело девушки, казалось, всем, чем можно, сразу.

Роби поняла, что чувствуют люди, попавшие  в смерч.

Она ничего не могла делать, ничем не могла управлять.

Она могла только подчиняться и принимать.

Принимать его ласковые, напористые движения языка по ее шее, ее груди. Подчиняться властным , резким рукам, переворачивающим ее на живот, небрежно и уверенно ставящим в нужную ему позу.

Могла только изгибаться и вздрагивать от внезапно новых острых ощущений его дыхания у себя между ног, от его ласк там, внутри, таких неожиданно пробивающих током, заставляющих судорожно стонать и хвататься руками за столик возле диванчика, потому что точка опоры внезапно потерялась, когда предатели-колени задрожали и подогнулись.

Роби никто никогда там не трогал так. Она не знала, что можно испытывать такое, что тело может так прошибать импульсами удовольствия буквально до самых кончиков пальцев на ногах.

Потом ей казалось, что она кончила практически сразу, как только Коул дотронулся до нее языком. И содрогалась в сладких муках каждый раз, когда он легко и вместе с тем напористо касался клитора.

Она не помнила, стонала она, кричала или плакала.

Помнила только , как Коул аккуратно зажимал ей рот широкой ладонью, что-то ласково шепча на ухо, как осторожно укладывал ее лицом прямо в подушку, без слов давая понять, что ее надо будет ухватить зубами.

И Роби хватала зубами, вцеплялась   в край диванчика и столик побелевшими пальцами, и тонула, тонула, тонула  в своих, таких неожиданно новых и острых ощущениях.

А потом между ног ей вонзилось что-то большое и горячее.

И пришла  боль.

Потому что секса  у Роби не было уже полгода, да и тот, последний раз был совершенно невразумительным.

Поэтому напор и размеры Коула просто оглушили.

Роби застонала громче обычного, ухватив подушку зубами и выгнув спину.

Ощутила горячее огромное тело, заслонившее для нее весь мир, услышала тихий сбивчивый шепот над ухом

- Тихо, тихо, девочка, потерпи, потерпи чуть-чуть…

И Роби терпела. Точно так же терпела, как тогда, когда он в первый раз пронзил ее кожу иглой.

Коул тихо раскачивался вместе с ней , по чуть-чуть выходя и заходя.

И боль стала  сладкой.

И ее хотелось больше. И сильнее. И грубее.

И Роби неосознанно двинула бедрами навстречу ему, не зная, как сказать, как передать свои эмоции, свои пожелания…

Но Коул понял все без слов.

Твердые ладони крепко обхватили бедра, дернули  на себя, насаживая до основания, до упора.

Роби уже не стонала даже, сил не было. Она лишь тихо поскуливала в такт размашистым жестким движениям, опять отдаваясь на волю стихии. Урагана. Торнадо.

Коул взял  ее за локти одной рукой, поднимая вверх рывком, прижимая к мокрому твердому торсу, перехватывая другой рукой под грудью, сдавливая сосок в пальцах, оттягивая, причиняя дополнительную остро-возбуждающую боль.

Роби послушно изогнулась в пояснице еще сильнее, откидывая голову на плечо мужчины, повернула голову, и Коул сразу же поймал ее губы, вжался  в них голодно и жестко, не прекращая своих бешеных сильных толчков, от которых внутри все сжимается, все напрягается, все ноет, все просит продолжения.

Роби не знала, сколько это все продолжалось, сколько раз она кончила с ним. В воспоминаниях остались только обрывки.

Сладкие и стыдные.

То, как он берет ее сзади, как сажает к себе на колени лицом, по очереди прихватывая ее соски зубами, сдавливая до тонких будоражащих болезненных ощущений.

То, как она сидит на нем, держась за поручни безопасности, движется сладко и плавно, нагибаясь, чтоб в очередной раз накрыть его губы долгим поцелуем.

Его глаза, темные, манящие, обещающие… Свой вкус на его губах, неожиданно будоражащий, сладко-запретный.

Его руки, большие, опытные, грубовато-властные. Его волосы, темные, шелковистые, спутанные и мокрые от пота.

Роби не уверена, что сможет потом вспомнить хотя бы одну  минуту их безумной ночи.

Роби не уверена, что сможет забыть хотя бы одно мгновение их безумной ночи.

Если с утра она сможет хотя бы стоять на ногах, это будет просто чудо.

********

Коул выключил машинку, протер специальным средством готовую тату.

- Все, смотри.

- Да я чего-то стремаюсь теперь, - Хазли встал, немного неуверенно повел шеей и пошел к зеркалу, - а вдруг ты мне там хуй нарисовал в цветочках. Ты же мстительный черт.

- А ты , я смотрю, затейник, бля, - Коул усмехнулся, наблюдая, как Хазли внимательно рассматривает его работу, - прямо идеи подкидываешь для будущих татушек.