Татуировка цвета страсти

Он отступил на шаг и сделал глубокий вдох, опершись руками на стиральную машину, чтобы Эмма не двигалась с места, пока он не придет в себя.

– Что случилось? – тихо спросила она.

– Абсолютно ничего.

– Тогда почему…

Джона помотал головой, прерывая ее на полуслове. Он заглянул ей в глаза и увидел обиду и недоумение. Неужели она думает, что он остановился, потому что не хочет продолжать? Ничто не могло быть столь далеким от истины, как это.

– Эмма, я не собираюсь второй раз заниматься с тобой любовью на стиральной машине. На этот раз я хочу сделать это по-человечески. Мы разденемся, и я буду целовать каждый сантиметр твоего тела, чтобы ты дрожала от удовольствия. Ничего не случилось. Я просто не хочу позволить своему возбуждению нарушить мои же собственные планы.

– Тогда ладно. – Эмма посмотрела на него и слегка закусила нижнюю губу. Вставая со стиральной машины, она снова пробежалась пальцами по его шее и притянула его к себе: – Я полна решимости увидеть твою кровать.

Как бы ни тревожилась Эмма, когда Джона так смотрел на нее, тревога отступала. Его взгляд был таким пронзительным, что Эмма немедленно поверила в то, что он действительно выполнит все, что обещал, и еще кое-что добавит сверху. Она сходила с ума от желания немедленно это проверить.

Джона взял ее за руку и повел обратно в главную часть лофта. И там, у дальней стены, Эмма сразу увидела огромную кровать – в отсутствие гостей она бросалась в глаза. Кровать стояла в небольшом углублении между стеной ванной комнаты и шкафом для одежды, чтобы, несмотря на общую открытость пространства, создать некоторый уют. Мягкое бархатное черное изголовье прилегало к стене из красного кирпича, а одеяло, как и многое другое, было серебристого металлического цвета.

Эмма не могла оторвать глаз от кровати. Это был тот момент, о котором она мечтала и которого так боялась. Разве та безумная ночь, которая жива в воспоминаниях каждого из них, может повториться? Дэвид говорил ей, что в постели она бревно. Но Эмма вовсе не хотела, чтобы Джона так о ней думал. Ей хотелось снова быть для него той прекрасной незнакомкой, которая его впечатлила. С другой стороны, не лучше ли, чтобы он увидел ее такой, какая она есть на самом деле?

Перед самой кроватью Джона остановился и обнял Эмму за талию:

– Перестань.

– Перестать что?

– Перестань беспокоиться. Может быть, текила на той вечеринке помогла тебе именно с этим: ты перестала размышлять и просто отдалась моменту.

А ведь это вполне могло быть правдой. Сейчас Эмма настолько волновалась, что почти не могла двигаться. Сейчас перед ней был не таинственный незнакомец, а известный всему миру плейбой-миллионер Джона Флинн. Человек, который встречался с некоторыми известными красавицами мира. Эмма совершенно не могла понять, с чего бы он решил заняться любовью именно с ней. Он конечно же немедленно в ней разочаруется – и от этой мысли Эмма впадала в панику.

Джона, похоже, заметил ее колебания и решил вступить в игру: он нащупал молнию ее комбинезона и расстегнул ее.

– Похоже, мне придется просто заставить тебя потерять способность о чем-либо думать.

Одновременно с этими словами он нежно провел пальцами по ее голой коже, и Эмма вздохнула. Джона взялся за ткань комбинезона у нее на плечах и стянул его вниз, сперва обнажая ее атласный бюстгальтер без бретелек, а затем – слегка округлившийся живот.

Эмма вдруг остро ощутила, как изменилась ее фигура. Она всегда была довольно стройной, но не обладала заметными мышцами живота, как у тех, кто специально накачивает пресс.

Джона, похоже, подумал о том же. Когда он стягивал костюм с ее бедер, его глаза, казалось, были устремлены на ее живот. Он встал на одно колено, чтобы помочь ей окончательно выбраться из комбинезона и сбросить каблуки, но даже тогда его взгляд был направлен в одну точку.

Когда Эмма осталась только в бюстгальтере и прозрачных трусиках (специально чтобы не просвечивали сквозь комбинезон), Джона положил руки на ее бедра и притянул ее к себе тем же самым жестом, что тогда, на кухне.

Наклоняясь к ней, чтобы расстегнуть ее бюстгальтер и сбросить его на пол, он коснулся губами ее живота – таким простым и трогательным жестом. Оказывается, он отнюдь не такой суровый, каким его рисуют газеты. Конечно, это ни о чем не говорит, но, по крайней мере, дает возможность надеяться, что он действительно будет хорошо относиться к ребенку, когда тот родится. Именно это волновало Эмму в первую очередь.

Она почувствовала, как ее трусики плавно сползают вниз, и от ужаса решила не открывать глаза. Вот она стоит посреди ярко освещенной комнаты, а Джона на нее смотрит. Но его, похоже, все устраивало – он продолжал нежно касаться ее бедер губами и руками. Наконец он, поднимаясь снизу вверх, добрался до того места, где не так давно были ее трусики. Мягким движением он лишил Эмму равновесия, и она упала на кровать, не сумев сдержать возгласа удивления.