Татуировки. Неизгладимые знаки как исторический источник

Итак, священные тексты Библии, порицая траурные обычаи народов Ближнего Востока, связанные с причинением себе увечий, в то же время сообщают нам о живучей, устойчивой традиции наносить «клеймо», «письмена», «царапины» в знак скорби по умершему. Судя по всему, во II–I тысячелетиях до н. э. этот обычай был широко распространен в Палестине и Восточном Средиземноморье. Траурные церемонии вообще весьма консервативны. Покойный, отправляясь в мир иной, должен был получить «все, что ему положено». Если необходимые процедуры соблюдены, он станет «предком» и защитником для оставшихся на земле представителей своего рода. Ну, а если традиция нарушена? Если умерший не был должным образом оплакан и сопровожден в царство мертвых? Серой тенью будет он скитаться среди людей и может из потенциального защитника превратиться в мстителя. Подобного рода соображения побуждали к крайне скрупулезному соблюдению погребальных обрядов. Фигура плакальщика здесь далеко не последняя. И если скорбящий по покойному наносил на свое тело неизгладимый знак, он отправлял ритуал, необходимый, в его представлении, для благополучия оставшихся в живых. Поэтому мы можем допустить, что проповеди ветхозаветных пророков, запрещавшие плакальщикам терзать свое тело на похоронах, наносить шрамы и наколки, долгое время оказывались неэффективными.

Рис. 2.5. Изображения фракийской женщины с татуировкой на руках и ногах. Фрагмент греческого сосуда (Британский Музей, Лондон; по Jones, 2000, p. 3)

А что же писали о татуировках светские авторы Древнего мира? Тут нам никак не обойтись без сведений, оставленных в дар потомкам образованными и любопытными древними греками. «Отец истории» Геродот, разумеется, представил читателям всю необходимую информацию о современных ему народах (ок. 430 г. до н. э.), практиковавших татуировку. Говоря о фракийцах, населявших в I тысячелетии до н. э. юг Болгарии и европейскую часть нынешней Турции, он замечает: «Татуировка [на теле] считается у них [признаком] благородства. У кого ее нет, тот не принадлежит к благородным. Человек, проводящий время в праздности, пользуется у них большим почетом. Напротив, к земледельцу они относятся с величайшим презрением. Наиболее почетной они считают жизнь воина и разбойника. Таковы самые замечательные их обычаи» (Herod., V, 6). То есть, если доверять Геродоту, особенно богато украшали тело татуировками представители фракийского военного сословия (они же разбойники).

В комментарии к этому отрывку античного автора у переводчика на русский язык Г. А. Стратановского читаем: «Обычай татуировки был общим у фракийцев со скифами. Татуировка, вероятно, была первоначально магическим средством охотников для привлечения дичи» [Геродот, 2001, с. 658].

Впрочем, некоторые другие современные исследователи, читая Геродота, извлекают из его текстов иную информацию. Так, профессор Гарвардского университета Кристофер П. Джонс главным в тексте «первоисторика» считает противопоставление тех, кто маркирован знаками на теле [estichthai] и тех, кто в силу низкого происхождения не может быть помечен [astikton] [Jones, 2000, p. 4]. Особое внимание при этом обращается на татуировку у фракийских женщин. Многие образцы греческой керамики, особенно изготовленной в Афинах, рисуют фракийских женщин с татуировкой на руках и ногах. Эти изображения обычно ассоциируются с безумными менадами, убившими поэта Орфея.

Мифы об Орфее

Орфей – в греческой мифологии певец и музыкант, искусство которого обладало волшебной силой, покоряя богов, людей и усмиряя природу. Он был сыном музы Каллиопы и фракийского речного бога Эагра (по другой версии – самого Аполлона). Орфей участвовал в плавании аргонавтов. Во время его игры на музыкальном инструменте форминге стихали грозные волны и гребцы «Арго» могли продолжать свой путь. Другой миф связан с женитьбой Орфея на Эвридике. Когда возлюбленная внезапно умерла от укуса змеи, Орфей отправился за ней в царство мертвых, покорив своей игрой не только стража Аида пса Кербера (или Цербера) и ужасных эриний, но и самих богов – Аида и Персефону. Властители потустороннего мира разрешили Орфею забрать жену на землю, но с одним условием: он не мог взглянуть на нее, прежде чем ступит в свой дом. Но запрет был нарушен, и Эвридика вернулась в царство мертвых.

Но главная проблема Орфея была в том, что он не почитал злопамятного Диониса (Вакха, Бахуса), считая величайшим богом Гелиоса и называя его Аполлоном. В отместку Дионис наслал на поэта своих обезумевших спутниц – менад, растерзавших Орфея. Смерть певца оплакали птицы, звери, растения и даже камни. По версии Овидия, Дионис, напротив, наказал неистовых вакханок, погубивших Орфея, и превратил их в дубовые деревья.