Тауэр, зоопарк и черепаха

Таверна «Джин и дыба» была единственным домом в жизни Руби Дор с того самого дня, когда она появилась из утробы матери, выскользнув из дрожащих пальцев отца и стукнувшись головой о линолеумный пол. В тот день, когда ожидалось появление Руби Дор на свет, тауэрский доктор сидел в баре, предаваясь увлечению, которое стало источником всех его самых страшных мук. Когда ему вежливо сообщили, что у жены хозяина начались схватки, он отмахнулся. «Ей еще рано», — твердо заявил он. После чего вернулся к партии в «Монополию», в которую играл с одним из бифитеров больше двух часов кряду. Тот бифитер был единственным из обитателей крепости, кого врач еще не обыграл, — лишь потому, что они еще ни разу не играли друг с другом.

Превосходство доктора было абсолютно. Пока бифитер за бифитером отправлялись в тюрьму, врач широкого профиля стремительно проходил очередной круг, скупая недвижимость с чудовищной алчностью. Заграбастав себе всю недвижимость на полях одного цвета, он удваивал арендную плату и, даже не краснея, протягивал руку за денежками, когда его соперник оказывался в его владениях. Подобную стратегию многие считали запрещенной. Пытались отыскать правила игры, но оказалось, что они утеряны, и некоторые даже обвиняли доктора, что он нарочно их спрятал. Страсти в крепости разгорелись до такой степени, что пришлось обратиться за справедливым судом к производителю настольной игры. Он прислал письмо, напечатанное плотным шрифтом, уверяя, что методы доктора не противоречат священным правилам.

Врач широкого профиля, который неизменно делал эпицентром своей гостиничной империи Стрэнд, Флит-стрит и Трафальгарскую площадь, считал, что своим успехом обязан «башмаку», и потому всегда играл только этой фишкой. Каких только взяток ему не предлагали, чтобы он обменял «башмак» на «шляпу с роскошными полями», на «мотоцикл с крохотными колесиками», даже на «скотчтерьера с симпатичной мохнатой шерсткой». Но ничто не могло заставить его отказаться от башмака.

Когда доктору на ухо снова зашептали, что схватки тревожно усиливаются, доктор развернулся к гонцу и отрезал: «Я поднимусь через минуту». А когда в следующий миг он взглянул на игровое поле, «башмак» исчез. Он тут же обвинил бифитера, который с негодованием отверг обвинение в воровстве. Игра была прервана на тридцать четыре минуты — массивный доктор затолкал свои розовые пятисотфунтовые банкноты в нагрудный карман и принялся ползать между ножками стульев, выискивая священный «башмак». Когда он вернулся на место с раскрасневшейся физиономией и пустыми руками, то потребовал, чтобы противник вывернул карманы. Бифитер повиновался, после чего с кривой усмешкой предложил доктору играть дальше «утюгом». В тот миг, когда медик уже хотел объявить о временной приостановке игры, бифитер вдруг начал задыхаться. Мгновенно догадавшись, в чем дело, доктор поставил его на ноги, развернул спиной к себе и применил прием Геймлиха. И когда Руби Дор выпала на кухонный пол, спорный «башмак» выскочил изо рта бифитера и приземлился на игровое поле, разметав ряд маленьких красных гостиниц.

Вытерев пыль с витрин, хозяйка таверны вернулась на свой высокий стул перед пивными кранами. Она поставила ноги на пустой ящик и потянулась за своим вязанием. Когда-то она заглушала таким способом желание курить, но новая привычка оказалась еще более привязчивой, чем сигареты. Через некоторое время она вспомнила о тесте на беременность, сделанном поутру в туалете, и снова решила, что результат неверный. Не в силах больше терпеть неопределенность, она поднялась со стула. Обогнув лужу, растекшуюся по истертым плиткам пола, она взяла пальто и вышла, захлопнув за собой дверь.

Прижимая подбородок к груди, чтобы дождь не заливал глаза, она пробежала мимо кафе «Тауэр», где укрылось несколько туристов, которые уже горько раскаивались в том, что попробовали местные деликатесы. Завернув за угол Белой башни, она стремительно миновала казармы Ватерлоо, и, когда добралась до ряда домов со светло-синими дверями, выходящими на Тауэрский луг, ее мокрые от дождя волосы, собранные на затылке в хвост, тяжело хлопали ее по спине.

После яростного стука доктор Евангелина Мор наконец открыла дверь и отступила в сторонку, впуская промокшую хозяйку таверны. Извинившись за свои мокрые ноги, Руби Дор прошла по коридору в кабинет. Она села за стол на стул со скрипучим кожаным сиденьем и подождала, пока врач тауэрской общины займет свое место. Только тогда она сказала:

— Прошу прощения за вторжение, но мне кажется, что я беременна.