Тавриз туманный

Когда были обысканы все присутствовавшие и все оружие было сложено на круглом столе, я поднялся и, повернувшись к Сардар-Рашиду и Гаджи-Мирза-аге Биллури, сказал:

- Предательство это организовано вами. Вы выдали нас Хелми-беку. Если бы я имел право вмешиваться в дела правительства, я расстрелял бы вас тут же. К сожалению, я не могу этого сделать. На непристойные и грубые слова Хелми-бека я не хочу отвечать тем же, я только еще раз напомню ему, что мы не бакалейщики и не разбойники. Если бывший подручный цирюльник, а ныне, по воле судьбы, азербайджанский губернатор снабдил нас такими эпитетами, то все присутствующие здесь, в том числе и господин Гаджи-Мирза Биллури, хорошо знают, кто я и кто мои товарищи.

Подойдя к столу, я взял револьверы Хелми-бека и Фовзи, вынул из них патроны и вместе со шпагами вернул им.

- Об этом печальном случае советую вам никому не говорить, сохраним молчание и мы. Происшествие не настолько приятное, чтобы о нем распространяться. Конечно, мы вас обидели. Но мы были вынуждены так круто обойтись с вами, вините в этом только себя. Если бы не уверенность, что ваша затея потерпела полный крах, мы бы не выпустили вас живыми отсюда, но теперь в этом нет нужды.

Когда мы собрали все оружие и направились к выходу, я услышал голос Хелми-бека:

- Действительно, они вовсе не бакалейщики, как нам говорили. Это культурные благородные люди.

ПОДГОТОВКА К НАПАДЕНИЮ НА АРМЯНСКИЙ КВАРТАЛ

Хелми-бек окончательно расстался с мыслью о моем аресте. Он уже не пытался разыскать и разоружить наши дружины. Массовый грабеж населения прекратился. Но отдельные случаи, когда на улицах раздевали и грабили одиноких прохожих, все еще имели место. Аскеры Хелми-бека по-прежнему отказывались платить лавочникам за товары, которые брали без счета и разбора. При этом они осыпали несчастных торговцев, пытавшихся оказать им сопротивление, изощренной руганью. Потерпевшие не решались жаловаться командиру отряда, от которого нельзя было добиться никакой помощи без солидной взятки. Иногда он просто выгонял просителей. "Гяур ты нечестивый, кричал он. - Разве царские солдаты отняли у тебя меньше? Ты должен радоваться, что твои деньги достались мусульманскому аскеру, а не какому-нибудь иноверцу, что лезешь ко мне со своими глупыми жалобами. Совести у тебя нет!"

Наглое поведение аскеров Хелми-бека надоело всем. Тавризцы были в отчаянии. В последние дни они сами расправлялись с грабителями, избивали их и отнимали оружие. Мы поддерживали всех, кто оказывал сопротивление захватчикам. По нашему совету тавризцы стали отбивать лошадей.

Мы составили подробную опись уведенного аскерами скота и послали Хелми-беку с требованием немедленно возвратить владельцам. В ответ он написал мне:

"Уважаемый эфенди!

Слава всевышнему, шероховатости в наших отношениях сглажены. Что же касается лошадей и другого скота, приходится пожалеть, что большую часть аскеры угнали к себе на родину, оставшихся же мы готовы сдать вам".

И действительно, они сдали лошадей и еще раз поклялись, что оставят население в покое.

* * *

Мисс Ганна снова вызвала меня к себе. Я застал ее в хорошем настроении. Она посвежела, что-то напевала, когда я вошел. Ее старая служанка-немка боялась показаться мне на глаза после того, как мисс Ганна рассказала мне, что ее подослал немецкий консул и что она агент немецкой контрразведки. Но я не придавал этому значения, обе они до сих пор не причинили нам никакого вреда. Во всяком случае, решил я, если мисс Ганна останется в Тавризе, служанку надо будет удалить.

- Я вызвала тебя не без причины. Я хотела предупредить тебя, что они решили завтра разгромить армянский квартал.

- Никак не угомонятся! Чем же они оправдывают это злодеяние?

- Хелми-бек обвиняет армян, что они скрывают у себя сторонников царского правительства. Но это только повод, а причина другая. Расходы на содержание отряда, занявшего Тавриз, не входят в бюджет турецкой армии. Они должны сами обеспечивать себя за счет штрафов, взимаемых с населения, а если этих доходов не хватает, им остается заниматься грабежом. Другого выхода у них нет.

- Тебе это достоверно известно?

- Если бы я не была в этом уверена, я не беспокоила бы тебя.

Я поднялся, нельзя было медлить ни минуты. Ганна попыталась удержать меня, без сомнения она хотела поговорить о себе. Я понял ее.

- Будь спокойна. Если тебе будет грозить какая-нибудь опасность, я защищу тебя. Никогда не сомневайся в этом.

Она обняла меня и от радости расплакалась. Не успокаивая ее, я ушел и поехал прямо к себе. Дома я быстро написал письмо Сардар-Рашиду и отослал с одним из муджахидов. Я писал ему: