Тавриз туманный

- Ко всему, что устанавливается взаимным соглашением, мы относимся с уважением. Мы никогда не нарушим ничьих законных прав. Но если эти права взяты путем насилия, то нам трудно ценить и уважать их.

- Что вы подразумеваете под правами, взятыми путем насилия?

- У нас еще не было времени заниматься этими вопросами конкретно. Да мы и не дипломаты, в таких вопросах можем ошибиться. Я лишь солдат, обслуживающий нужды революции военной силой.

- Не скажете ли мне что-нибудь о ваших взаимоотношениях с Багир-ханом?

- Отношения наши вполне удовлетворительные. Для разногласий нет никаких причин, так как у каждого своя определенная функция.

- Кому принадлежит главное руководство?

- Фронт Багир-хана наиболее опасный. Он ежечасно находится под угрозой наступления правительственных войск и контрреволюционеров Девечинского района. Поэтому военная и руководящие организации сконцентрированы в районе, где живу я. А в общем, и Багир-хан, и Саттар-хан проводят в жизнь постановления военно-революционного совета.

- Правда ли, что многие богачи, даже помещики, стали на сторону революции ради личных выгод?

- Это вопрос простого расчета. Если богачи пытаются использовать наше движение ради будущих благ, то мы используем их теперь же, а не ради будущего. По-моему, такие случаи имеются и в лагере контрреволюционеров. Надо заметить, что в Иране партийная борьба не развита, поэтому политические убеждения отдельных групп еще недостаточно выяснены. В настоящее время борются два лагеря - революции и контрреволюции. Фронт не место для разрешения партийных споров. Неуместно проверять людей и их идеи под градом пуль. Поэтому мы приветствуем каждого, кто становится рядом с нами и стреляет в наших противников. Если же кто-нибудь из них повернет оружие против нас, то и мы направим в него свое оружие.

По окончании беседы подали чай и сладости.

- Быть может, вы пожелаете познакомиться и с моей убогой семьей? спросил сардар, обращаясь ко мне и жене Тардова. Она посмотрела на меня.

- Если господин сардар разрешит, - сказала я, - мы с удовольствием познакомимся с семьей сардара.

- Проведи наших дорогих гостей в комнату ханум, приказал сардар вызванному старому слуге.

В гареме Саттар-хана особой роскоши мы не заметили.

Старшая жена Саттар-хана сидела на подушке и, прислонившись к завернутой в шелковую простыню постели, курила кальян. Увидев нас, она, согласно восточному обычаю, встала и, оказав нам должную встречу, усадила в кресла.

Стол, стоявший перед нами, был уставлен всевозможными конфетами и другими сластями. Нам подали чай и предложили папиросы и сигареты.

Жене Саттар-хана было приблизительно лет тридцать пять. Передние зубы ее от курения кальяна совсем почернели. Она не употребляла ни румян, ни белил. Это была женщина довольно красивая, с умным, добрым лицом; в глазах ее блестели искры юмора. Все ее движения были изящны.

Мы хотя и не понимали ее, но с удовольствием слушали ее нежную музыкальную речь.

Она не была одета, как тавризские женщины. Когда я спросила ее об этом, она ответила, что Саттар-хан не любит наряда тавризских женщин.

Ко мне она отнеслась особенно приветливо. Я решила, что об этом просил сам Саттар-хан.

Вторая жена Саттар-хана, одетая в европейское платье, все время стояла на ногах и в качестве хозяйки угощала нас. Саттар-хан женился на ней уже после начала революции, и поэтому она, как младшая жена, не садилась в присутствии старшей. Глаза ее были чересчур черны, видно было, что она подсурьмила их. Когда она моргала, то длинные ресницы, находя одна на другую, напоминали черный гребень.

У обеих женщин ногти были выкрашены хной, что очень украшало их пухлые белые руки. Младшая жена звала старшую "баджи", а та ласково отвечала ей "джан". Хотя в их отношениях не было заметно соперничества, но в их взглядах можно было прочесть следы частых дум, вызванных тайной ревностью.

После чая они проводили нас в свои комнаты. Это были скромные восточные комнаты без всякой роскоши. Обойдя все комнаты, мы вошли в спальню Саттар-хана. На стене висел большой портрет.

- Это покойный отец Саттар-хана - Исмаил-хан, - пояснила старшая жена. - Он вел длительную борьбу с правительством пока, наконец, на берегу Аджи-чая, засев в одном доме и отстреливаясь от врагов, не был убит снарядом.

Когда мы выходили из комнаты, старшая жена сардара открыла большой сундук и, достав оттуда два бриллиантовых кольца, одно надела мне на палец, а другое жене Тардова.

- Это дарит вам Кичик-ханум, - сказала она при этом, - пусть это будет памятью о семье Саттар-хана.

Мы поблагодарили и вышли из комнаты. Жена Тардова все время поглядывала на мое кольцо, которое было лучше.

Нас позвали в приемную Саттар-хана, где хозяин и Тардов разговаривали уже стоя. И в разговоре, и в жестах, и в движениях Саттар-хана проявлялся бесстрашный борец. Когда мы прощались с Саттар-ханом, он сперва пожал руки нам, дамам, а потом Тардову.

- Простите меня, время не терпит. В районе Хиябан началось общее наступление неприятеля, и я должен ехать туда.