Тазит

Проходят дни. Печаль заснула
В душе Гасуба. Но Тазит
Всё дикость прежнюю хранит.
Среди родимого аула
Он как чужой; он целый день
В горах один; молчит и бродит.
Так в сакле кормленый олень
Всё в лес глядит; всё в глушь уходит.
Он любит – по крутым скалам
Скользить, ползти тропой кремнистой,
Внимая буре голосистой
И в бездне воющим волнам.
Он иногда до поздней ночи
Сидит, печален, над горой,
Недвижно в даль уставя очи,
Опершись на руку главой.
Какие мысли в нем проходят?
Чего желает он тогда?
Из мира дольнего куда
Младые сны его уводят?…
Как знать? Незрима глубь сердец.
В мечтаньях отрок своеволен,
Как ветер в небе…
Но отец
Уже Тазитом недоволен.
«Где ж, – мыслит он, – в нем плод наук,
Отважность, хитрость и проворство,
Лукавый ум и сила рук?

В нем только лень и непокорство.
Иль сына взор мой не проник,
Иль обманул меня старик».

* * *

Тазит из табуна выводит
Коня, любимца своего.
Два дни в ауле нет его,
На третий он домой приходит

Отец.
Где был ты, сын?

Сын.
В ущельи скал,
Где прорван каменистый берег,
И путь открыт на Дариял.

Отец.
Что делал там?

Сын.
Я слушал Терек.

Отец.
А не видал ли ты грузин
Иль русских?

Сын.
Видел я, с товаром
Тифлисской ехал армянин.

Отец.
Он был со стражей?

Сын.
Нет, один.

Отец.
Зачем нечаянным ударом
Не вздумал ты сразить его
И не прыгнул к нему с утеса? —
Потупил очи сын черкеса,
Не отвечая ничего.

* * *

Тазит опять коня седлает,
Два дня, две ночи пропадает,
Потом является домой.

Отец.
Где был?

Сын.
За белою горой.

Отец.
Кого ты встретил?

Сын.
На кургане
От нас бежавшего раба.

Отец.
[О милосердая судьба!]
Где ж он? Ужели [на] аркане
Ты беглеца не притащил? —

– Тазит опять главу склонил.
Гасуб нахмурился в молчанье,
Но скрыл свое негодованье.
«Нет, мыслит он, не заменит
Он никогда другого брата.
Не научился мой Тазит,
Как шашкой добывают злато.
Ни стад моих, ни табунов
Не наделят его разъезды.
Он только знает без трудов
Внимать волнам, глядеть на звезды,
А не в набегах отбивать
Коней с ногайскими быками
И с боя взятыми рабами
Суда в Анапе нагружать».

* * *