Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)

— Я все время думаю о гонках угрей. Как хозяин умудряется на расстоянии в десять футов управлять ими, когда они плывут вниз по закрытому желобу? Разве что с помощью каких-то сверхъестественных способностей, вроде телепатии.

— Действительно, — согласился Кауш. — Годами мои земляки исправно делали ставки, не сомневаясь, что уж здесь-то смухлевать никак нельзя.

— Угри меняют цвет? Нет, невероятно! Владелец внушает им нужное направление силой разума? Вряд ли...

— Ничего больше в голову не лезет, — признался Кауш.

Рейш мысленно повторил действия организатора игры.

— Он поднял крышку резервуара; зрителям видно, что находится внутри — ведь глубина воды не больше фута. Угрей помещают в центр и там закрывают. Все происходит до того, как участники выложили деньги на стол. Но тем не менее он контролирует своих рыб. Только вот как?

Кауш саркастически усмехнулся:

— Еще не потерял надежду заработать на гонках?

— Я хочу хорошенько осмотреть место, где они устраиваются. — Адам поднялся на ноги.

— Сейчас? Но сегодня представление уже закончилось.

— И все-таки давайте проверим: идти ведь придется не больше пяти минут.

Пустырь, где проводились гонки, был безлюдным и освещалось лишь светом, долетавшим с рынка. После дневного оживления царившая здесь тишина казалась абсолютной.

Рейш указал на стену, окружающую территорию рынка.

— Что за ней?

— Старый город, дальше мавзолеи, где танги хоронят своих покойников. Туда не стоит ходить, когда стемнело.

Рейш внимательно оглядел желоб и резервуар с запертой на ночь крышкой. Повернулся к Каушу.

— Когда начинается игра?

— Ровно в полдень.

— Завтра утром я хочу еще раз осмотреться вокруг.

— Понятно, — задумчиво сказал Кауш и искоса взглянул на Адама. — У тебя есть план?

— Скорее, одно подозрение. Если...

Зэп-210 схватила его за руку; он оглянулся.

— Вон там! Смотри!

По огороженному участку крались двое в черных плащах и широкополых шляпах.

— Гжиндры! — прошептала девушка.

Старик нервно предложил:

— Давайте вернемся на постоялый двор. Бродить так по темным закоулкам Урманка — непростительная беспечность!

В «Счастливом мореходе» Кауш сразу отправился к себе. Адам отвел девушку в ее номер. Она остановилась на пороге.

— В чем дело?

— Я боюсь.

— Чего?

— Они преследуют нас!

— Необязательно. Возможно, это другие гжиндры.

— А если те же самые?

— В любом случае, как они проникнут в твою спальню?

Девушка все еще колебалась.

— Я в комнате рядом, — успокоил ее Рейш. — Если кто-нибудь тебя напугает, сразу кричи.

— А вдруг тебя убьют первым?

— Так далеко вперед я не загадываю, — сказал Рейш. — Если к утру окажусь трупом, не оплачивай счет.

Она явно чего-то ждала. Адам нежно провел рукой по мягким черным кудряшкам.

— Спокойной ночи.

Он закрыл дверь и подождал, пока она задвинула засов. Потом зашел в свою комнату и, не доверяя словам Кауша, тщательно обследовал дверь, стены и потолок. Наконец, почувствовав себя в безопасности, уменьшил свет до слабого мерцания и растянулся на кушетке.

Глава 8

Ночь прошла спокойно. Утром Рейш и Зэп-210 позавтракали в безлюдной харчевне на набережной. На безоблачном небе сияло солнце; высокие здания отбрасывали длинные черные тени, на воде играли блики света. Девушка выглядела оживленной и с интересом наблюдала за живописной толпой на берегу: грузчики, уличные торговцы, моряки и путешественники.

— Что ты думаешь о гхиане теперь? — спросил Адам.

Зэп-210 сразу посерьезнела.

— Люди ведут себя не так, как я ожидала. Никто не носится без устали, никого не сводит с ума яркий свет. Конечно, — она поколебалась, — здесь встречается множество примеров неподобающего поведения, но, похоже, жителей поверхности подобные вещи не беспокоят. Меня удивляют наряды девушек; они носят такие вызывающие платья, словно хотят привлечь к себе внимание. И снова никто не протестует.

— Скорее наоборот.

— Я никогда не смогла бы уподобиться вашим женщинам, — чопорно объявила она. — Вот, например, особа, которая сейчас направилась к нам. Посмотри, какая у нее походка! Зачем она это делает?

— Так уж она сложена. К тому же хочет, чтобы мужчины ее заметили. Инстинктивное желание, которое в тебе подавлял дако.

Зэп-210 запротестовала с необычной для воспитанницы пнумов горячностью:

— Я уже давно его не ем и не чувствую ничего неподобающего!

Усмехнувшись, Рейш посмотрел на набережную. Девушка, поведение которой так возмутило его спутницу, замедлила шаги, поправила оранжевый кушак на талии, призывно улыбнулась Адаму, с любопытством оглядела его спутницу и, поигрывая бедрами, удалилась.

Зэп-210 искоса взглянула на Рейша, приготовилась произнести гневную тираду, но сдержалась. Через несколько секунд ее все-таки прорвало:

— Я ничего не понимаю в вашей жизни. А меньше всего понимаю тебя! Только что умильно скалился этой отвратительной девице. А мне никогда... — Она запнулась, взяла себя в руки и тихо продолжила: — Думаю, сейчас ты во всем обвинишь пресловутые «инстинкты».

Адам потерял терпение.