Те, кого называли богами. Эскиды (СИ)

   Варкула не успел отвернуться, а за спиной уже раздалось хлопанье крыльев. С винтовой лестницы послышались быстрые легкие шаги. Их Варкула узнал бы когда и где угодно. Женщина прекрасная, как сама любовь, спускалась с верхнего этажа. Ее длинные почти до пола волосы слегка касался холодный сквозняк, и от этого она казалась еще прекраснее.

   - Зачем ты вышла из опочивальни?

   - Я слышала крики...

   - Я с сыном разговаривал, - и, предвосхищая ее вопрос, недовольно добавил, - Да, со старшим. Но в этот раз, кажется, мы друг друга поняли.

* * *

Хорс разломил золотистый пирожок, сочное ягодное повидло растянулось и капнуло на стол. Повелитель торопливо собрал его пальцем и отправил в рот. Русоволосый румяный Овсень поставил перед ним полную молока глиняную кружку. Молоко плеснулось через край и капелькой стекло на стол. Хорс чуть отпил из неё и сладко зажмурился.

С юга подул теплый ветер, гоня вдаль сизые облака, из-за туч вновь выглянуло солнце и заиграло на бардовых листьях рябины. Мощный порыв ветра поднял с дорожки опавшую листву.

- Хорошо у тебя здесь, - Хорс сорвал со склонившейся под тяжестью созревших ягод ветки гроздь черемухи. Ветка чуть качнулась, вспугнув рассевшихся на ней пичужек - Уютно.

Овсень выпутал из волос желтый лист и, подтянувшись на руках, удобно уселся на перила террасы. Золотистые кудри ослепительно сверкнули на солнце.

- Жениться тебе надо, Хорс. Давно. Столько лет, а ты все по девкам бегаешь. - Овсень многозначительно показал ему своё золотое колечко и навалился на поперечный столб.

- Была у меня жена, Овсень. Или забыл? Красавица была, умница. Другой хозяйки в доме моем не будет! - Хорс со стуком поставил кружку на стол и вытер мокрые от молока губы краем рукава. - Я к тебе не за тем пришел. Дело есть. За гостинцем я.

- Гостинцем?! И всё?! - Овсень удивленно заулыбался.

- Что же здесь удивительного? Вся Березань знает, что яблоки у тебя диковинные, а уж о ягоде лесной легенды слагают. Говорят: Во! - ягоды! - Хорс задорно вздернул голову, осыпая пол сверкающими искрами.

- Ну, ты даешь! Кому гостинец-то? - на плечо Повелителя с ветки спорхнула синегрудая птичка.

- Лиалину, - Хорс отодвинул плетенку с пирожками и взглянул на Овсеня.

- Зачем? Перун ведь строго запретил всякое общение с Хранителем, - Повелитель подставил палец, и пичуга послушно на него перескочила.

- Перун куражится, что Лин у Сварога любимый внук и вхож в его кузницу без спроса! Ему мало власти, что Дашуба ему оставил, ему надо быть первым во всем! - возмутился Повелитель.- А может все дело в суде? Что мы туда явились...

- Хорс! - окрикнул его Овсень и уже спокойнее добавил: - Мне всё равно. Я понимаю, что вы - Целители, друг за друга держитесь. Вы всю жизнь живете в своем, особом мире! Вас не трогают, не наказывают, не ограничивают! Я все понимаю - Десница Сварога! Но совесть иметь надо! Смотри, до чего он нас довел! Все сидим в своих владениях и трясемся: выживет али сдохнет! Объясни, почему остальные Целители не позволяют себе подобного? А я тебе сам отвечу: потому что осознают всю возложенную на них ответственность! Хранитель Лиалин - своевольный мальчишка! Ты и Лед! Вот кто виноват в том, что он не знает меры! Вы щит и меч его! И каков итог? Посмотри, друг мой, каков итог!

- Вот смотрю я на тебя и диву даюсь! Почему ты, а не Асень пошел с нами? У твоего брата сердце было больше, а страха в нем - меньше! Хотя, может, оттого и ушел с Варкулой, потому что дружбу умел ценить.

Овсень метнул на Повелителя испепеляющий взгляд и соскочил с перил:

-Уходи!

Хорс стремительно поднялся со стула и преградил ему путь:

- Овсень, он ранен. Жалко тебе что ли?

Овсень смерил Хорса холодным взглядом и указал на узкую нишу в стене:

- Там корзины. Выбери любую. Что наберёшь - твоё.

Хорс опустил руку, пропуская Повелителя. Плохо смазанные петли дверей коротко скрипнули, скрыв Овсеня за собой. Оглядевшись, Хорс глубоко вдохнул прохладный осенний воздух и полез в нишу за корзиной... побольше.

* * *

    Летний полдень был в самом разгаре. Привычная и уже порядком поднадоевшая жара иссушала последние запруды, оставляя после себя лишь потрескавшиеся днища рек и озер... Место, куда они шли, находилось у самого подножья двух гор, чьи пики уходили высоко в облака. Транспорт туда не ходил, ибо никакого населенного пункта там никогда не было. И тем не менее место было обитаемо. Вряд ли остались на Ки'ко люди, помнившие кто и когда построил на таком отшибе эту небольшую ферму, но заглядывать туда без острой необходимости не любили, а даже и заехав, стремились тотчас же, получив желаемое, убраться прочь.