Те, кого называли богами. Эскиды (СИ)

   - Делай, что хотел! - голос Хорса звучал до странного надсадно.

   Семаргл неторопливо качнул тремя головами, продолжая ковыряться в складках своего плаща.

   - А скорее нельзя? - раздраженно поторопил его Хорс. - Он же высасывает меня!

   - Что вполне естественно, - спокойно заявил Семаргл.- Тебя бы оставили в таком состоянии без травинки, ты бы не то, что другого Целителя, ты бы кикимору до пят высосал. А это, должен заметить, деликатесом назвать весьма сложно.

   Наконец, он извлек из недр своего плаща несколько шевелящихся мешочков, источающих неприятный и всё-таки притягательный запах. Головы одна за другой нырнули в облако. Нестерпимая боль и такое же нестерпимое блаженство пронзили обоих Повелителей. Эдельвейрик не мог ничего разглядеть, как не силился. Всё, что ему оставалось - это вслушиваться в тяжелое дыхание Повелителей и тонкий почти хрустальный звук, исходивший от брата и наполнявший своим грустным и трогательным напевом все подземелье. Первым из облака вынырнул Хорс. Шатающейся походкой он отошел к стене только лишь для того, чтобы сползти по ней и отключиться. Семаргл решил никуда не ходить и рухнул прямо у старкула. Сколько они так пролежали не смог бы ответить даже Эдель, первым сумевший подняться на ноги. Следующим очнулся Хорс. Мыча себе под нос что-то нечленораздельное, Повелитель схватился за голову, пытаясь унять боль, бушевавшую в ней.

   - Ты как, Хранитель? Я тебя не сильно зашиб? - прижав лоб к холодной сырой стене, Хорс занялся самоисцелением.

   Будто не услышав принесенных извинений, Эдель поспешил к брату. Лиалин был все также без сознания, только дыхание его стало намного ровнее.

   - Не со зла, - донеслось ему вослед. Эдель слабо махнул рукой в ответ и склонился над зашевелившимся Семарглом.

   - Встать можете? - непонятные кивки семи голов были ему вполне ясным ответом. Осторожно подхватив Повелителя под мышки, он помог ему сесть. - Вам нужен покой.

   Покряхтывая и покачивая уже единой головой, Семаргл поднялся с пола и склонился над Лиалином, тихо, но властно приказав всем умолкнуть.

   - Твоему брату, Хранитель Эдельвейрик, и твоему другу, Хорс, необходима помощь! Но даже я пока не знаю, кто способен ему помочь, - бережно укрыв юношу собственным плащом, он спустился со старкула и вызвал велинов. - Сейчас мы вернемся на Березань. Все вместе.

   Эдель смотрел, как Повелителей охватывают сиреневатые облачка.

   - Ему лучше, Семаргл?

   - Пока его питаем мы с Хорсом, на Ирии нас сменят иные Целители. Венсед Радаг прав: нечто страшное случилось на Арене, а мы и понять не успели: когда и что! Сложно сказать, выживет ли твой брат, но так просто его не отдадим....

   Повелители исчезли в один миг, оставив Хранителя стоять в одиночестве каменной пустоты.

Глава 2

   Старая дорога почти заросла травой, и только узкая нахоженная тропа еще напоминала о ней. Если бы мимо шли путники, то навряд ли щуплая сгорбленная старушка вызвала бы у них даже малый интерес, разве что назови она место, куда так спешила, шаркая изношенными туфлями по камням и пожухлой траве. Но путников не было. И это не могло не радовать.

   Старая Беббиль с тоской оглянулась на городской частокол, оставшийся позади, в небольшой низине. Сквозь бордовую листву ардр белели новые, недавно отёсанные бревна, которыми заменили полностью сгнившие участки в охранной стене. Так далеко она не уходила давно. Но голод не тетка. Своего хозяйства у нее не было. Последнюю животину она уж лет пять как забила и съела. Не стало сил содержать. А теперь и подавно. Старость. Так и жила. Что небо пошлет... а небо было к ней не особо милосердно. Особенно когда умер ее единственный сын, добровольно разделивший с ней наказание и ушедший за ней в ссылку. Риан... Имя - это всё, что осталось матери от него. Юный, смелый, с чистым сердцем... Чистое сердце ему не помогло выжить на острове. Какое наказание Риан разделил с ней, Беббиль уже не помнила. Это было много десятков лет назад. Честно признаться, она вообще мало что помнила из своей прошлой жизни, да и теперешняя у нее проходила во мраке полубезумия. Ни детей, ни родни у нее не было, так что с материка некому было о ней позаботиться. Горожане и жалели ее и побаивались, и потому Беббиль была всё еще жива. Желудок настоятельно требовал еды... Именно голод заставил ее превозмочь безумный, терзавший годами страх и покинуть стены Проклятого городища.

   Тяжело опираясь на самодельную клюку, старуха перешла по мосту и побрела по лесу. В тряпичной сумке уже болталось несколько грибов и с десяток плов дикой ардры. Не бог весть что, но дня на два этого бы ей хватило. Однако Беббиль отчетливо понимала, что второй раз она из городища уйти не решится.