Те, кого нет

Однако он уговорил жену. Не сразу, капля за каплей, с великой осторожностью, давая ей поупираться и показать характер. В конце концов она дрогнула. Потому что ему хватило ума уступить ей окончательный выбор. В их браке Александра ценила это больше всего остального.

В том, что однажды она неожиданно заявила Федорову: «Я согласна. Но всю материальную и моральную ответственность за этот шаг будешь нести ты, Сергей…» — сыграл свою роль и тот факт, что из родильного отделения центральной детской больницы, где работала Александра, двадцать пятого сентября, едва придя в себя после сложных родов, сбежала роженица, бросив новорожденную рыженькую девочку. Три шестьсот, пятьдесят два сантиметра от макушки до пят, абсолютно здоровую и удивительно спокойную.

Юную мамашу «скорая» доставила из областной глубинки без документов, подобрав на обочине трассы. Скрючившись в три погибели и держась за живот, та пыталась голосовать, но никто не останавливался. У барышни уже и воды отошли. По воле судьбы с экстренного вызова на той же машине возвращалась Марта Яновна Куйжель, заведующая хирургическим отделением. Везла она шестилетнего пацана с ущемлением паховой грыжи, а с ним — растерянную, зареванную мамашу. Роженицу запихнули в микроавтобус к этой компании, и водитель врубил сирену.

Когда спустя неделю никто так и не поинтересовался новорожденной, ее назвали в честь заведующей — Мартой, дали первую попавшуюся фамилию и отправили в Дом ребенка.

Александра всю эту историю узнала от непосредственного начальства, которое возмущенно прокомментировало: «Ну что за блядь! А ребенок прекрасный. Не будь мне столько, сколько сейчас, взяла б не раздумывая…»

Еще какое-то время ушло на колебания, сомнения, тайную поездку — взглянуть на эту самую Марту. Там-то Александра с некоторым испугом обнаружила, что девочка очень похожа на Смагиных — все они были рыжеваты, а тонкостью кожи и упорным выражением глаз на нее самое.

Последовали некоторые хлопоты по оформлению документов. И вот три месяца спустя у них с Сергеем появилась дочь — Марта Сергеевна Федорова.

Муж радовался, Александра же внезапно запаниковала. И совершенно напрасно: родная больница снабжала ее всем, что требовалось, поначалу даже грудным молоком; а свекровь Вера Андреевна появилась в доме уже на следующее утро. Она помогала нянчить девочку все дни, кроме выходных, — кормила ее, гуляла и сдавала приемным родителям только на ночь. Было много подарков, в основном детских вещей, и даже почему-то прибавка к зарплате Александры. Когда Сергей заметил, что его мать устает и не всегда справляется, на три дня в неделю наняли приходящую нянечку.

Жизнь наладилась и затикала, как хорошо отлаженный механизм. Все свободное время Федоров посвящал дочери, Александра казалась спокойной, непривычно оживленной, помолодевшей, и Сергей надеялся, что она постепенно привяжется к Марточке. А может, и сама решится родить.

Так продолжалось до весны.

В середине апреля девяносто седьмого года, в воскресный полдень, когда Федоров собирался на прогулку с дочерью, неожиданно грянула трель дверного звонка. Звонили резко и настойчиво.

Александра пошла открывать — и он услышал ее приглушенный радостный вскрик. Девочка, одетая для прогулки в пестрый комбинезончик, уже полусидела в коляске, а сам он, натянув куртку, наклонился обуть ботинки и находился спиной к двери.

Когда Сергей выпрямился и взглянул, его жена крепко обнимала невысокого незнакомого мужчину в кожаной кепке и плаще — синем, но как бы припорошенном пылью, а может, и выгоревшем; ее полноватые плечи под фланелью домашнего халата ходили ходуном.

Наконец Александра оторвалась от гостя, который тем временем разглядывал Сергея с ревнивым любопытством. Глаза у него оказались прозрачные, с зеленцой, быстрые и острые, как у оценщика в ломбарде.

— Сережа, — слегка задыхаясь, воскликнула жена, — Валюша приехал… Дорогой мой!

К кому относились последние, едва не со слезой произнесенные слова, он так и не понял и лишь минутой позже догадался, что перед ним стоит младший брат Александры — Валентин Смагин, которого он смутно помнил по немногочисленным семейным фотографиям, их как-то показывала ему жена.

— Нам уже пора, — пробормотал Федоров вместо приветствия, однако энергично тряхнул протянутую ему ладонь шурина.

Через три часа жена предстала перед ним совершенно иным человеком.

На вежливый вопрос, надолго ли пожаловал дорогой гость, Александра отрезала, что это не его собачье дело.

— Погоди, Саша, не сердись, я ведь по-хорошему спросил. Я понимаю, что ты соскучилась по брату, но ведь у нас грудной ребенок… Можно было и предупредить, а не сваливаться как снег на голову!

— Я никому из родственников не писала о Марте. Они не в курсе.

Что любил в ней Сергей, так это отходчивость. Голос жены звучал уже совсем спокойно.

— Ну, хорошо. Так, может, ты теперь ответишь на мой вопрос?

— Валентин приехал навсегда. Ни в Хабаровск, ни тем более в Бикин он больше не вернется.