Те, кого принимают в расчет

- Ну, слава тебе Господи, - прошептал Брэбент, и даже до Джувенел позади него издал что-то отрывистое и молитвенное.

Это было, без сомнения, человеческое существо, но только с натяжкой. Человеку в дверном проеме был миллион лет. Он был похож на ходячий труп, в котором осталась едва ли половина от того, кто еще мог есть, пить и позволить себе отдых. Невероятно, как он мог ходить, но он все же передвигался. И уж совсем невозможно поверить, что он еще может говорить. Жалкие остатки грязных волос обрамляли красноватый ссохшийся череп. А еще торчало подобие бороды, изодранной и такой же грязной. К тому же человек был почти голый.

Он прошел вперед, остановился на расстоянии вытянутой руки от Брэбента и де Джувенела и оглядел их покрасневшими от слез, выцветшими глазами. Потом открыл рот и попытался что-то сказать. Прозвучало:

- Ка-ка-ка.

Де Джувенел прошептал скороговоркой:

- Док, как ты думаешь, может, он один из тех парней, что остались здесь после первого полета?

Брэбент замотал головой. Это не означало - нет, просто он хотел сказать: "Я не могу поверить в это".

Да, правда, с момента первого полета прошло пятнадцать лет. Правда, что, оказавшись в руках горменов, те люди не получали надлежащего ухода. Но эта развалина, этот мешок с костями?..

- Ка-ка-ка... - давился незнакомец, плача от бешенства и страха.

Он подсунулся ближе и водянистыми остатками глаз уставился на них. Наконец он вытер мокрую бороду, сделал глубокий всхлипывающий вдох и прошамкал:

- Капитан Фа-фаррегут?

Брэбент осторожно протянул руку, чтобы поддержать это чучело. Он заговорил, тщательно и внятно произнося каждое слово так, как это делают, обращаясь к умственно неполноценному ребенку:

- Капитана Фаррегута здесь нет. Он вернулся на Землю. Мы не из первой, а из второй экспедиции.

Старик отрешенно посмотрел и начал покачиваться.

- Слишком поздно! - прохрипел он и, как подкошенный, рухнул на пол.

III

Вторая разведывательная ракета с одиннадцатью астронавтами на борту (в том числе, с тремя детьми) вошла в атмосферу Алефа Четыре.

Штурман Гибсен, устроившись в мягкой корзине перед контрольной панелью, в полный голос пел одну из своих песенок. Он развлекался. Практически вся необходимая работа уже была выполнена. Вообще-то ракету вел компьютер, а не человек, так как скорость была слишком высока и все команды нужно было отдавать без малейшего промедления. Только машина могла достаточно быстро вносить необходимые поправки в курс. Без них успешное приземление невозможно. Человек, обремененный самыми разнообразными мыслями, просто не способен на это.

Моряк, осторожно!

Моряк, берегись!

Слишком много твоих собратьев

Лежит в пучине волн.

Голоса у Гибсена не было, в лучшем случае, малый носовой баритон, но он успешно компенсировал это криком. Как уже говорилось, дело было почти сделано. Особенно следить было не за чем - ракета пронизывала нижний облачный слой тысячемильной атмосферы планеты. И только один штурман видел, как мимо мелькают, словно в калейдоскопе, коричневый, зеленый и грязно-голубой цвета. Но этого было недостаточно, чтобы вести ракету.

В носовой ее части находились "глаза" - постоянно вращающиеся радарные установки. Они улавливали все неровности и неточности и в виде сигналов передавали их на компьютер. Эти сигналы превращались в цифры и мгновенно обрабатывались в утробах мигающих лампочками машин, которые и задавали оптимальную скорость и курс в указанное на карте место приземления.

Сработали тормозные двигатели. Потом еще раз. От толчка поверхности планеты закачались амортизационные коконы.

- Все, прилетели! - завопил Гибсен, отстегивая крепления. Остальные члены экипажа тоже начали отстегиваться. Рей Уэнсли, освободившись от кокона, первым делом подошла к ребенку. Тот негромко всхлипывал.

- Какой хороший мальчик, - замурлыкала она, отстегивая ремни креплений. - Хороший маленький мальчик. Милый, не надо плакать.

Она, не переставая, беседовала с ребенком, хотя тот ее, возможно, и не слышал; но даже если бы и слышал, вряд ли обратил бы внимание. Рей продолжала говорить, пока не нашла герметически закрытую бутылочку с детской смесью. Открыла ее, размяла соску и дала ребенку.

Малыш перестал всхлипывать и принялся за еду.

Рейчел наклонилась к открытому люку ракеты и осмотрелась.

Гибсен уже был снаружи. Он прыгал по дымящейся почве и ругался.

- Ретти! - заорал он.

Из открытого люка осторожно вылез рыжеволосый парень. Коснувшись грунта, он взвыл и пулей выскочил за пределы выжженного участка.

- Ретти, поднимись на холм или дерево и осмотрись вокруг. Колейнер, оставайся на корабле. Попытайся связаться с капитаном Сэрреллом и сообщи об успешной посадке. Лике! Ты с Кэнноном начинай выгрузку. А вы, девочки, уберите детей с дороги. Слышите?

Да, то было блаженное время для штурмана Гибсена - он отдавал приказы, и десять человек ему повиновались.

Рей Уэнсли осторожно передала ребенка Мери, которая нервно подпрыгивала на горячем песке. Потом спустилась с ракеты и впервые за свои девятнадцать лет очутилась на планете, которая никогда не вращалась вокруг Солнца. Было горячо.