Те, кого ты предал (СИ)

Саша опустил вниз голову, сцепил руки в замок и стал медленно поглаживать пальцами одной руки – костяшки другой. Я знала, что этот жест его успокаивал…

Поразительно. Я знала о нем так много… а главного – его гнилой сути – не разглядела за столько лет.

- Я всю прошлую ночь… не спал, - проговорил Саша после паузы. – Не знал… что мне делать, куда идти. Дома все напоминает о тебе… о детях. И я просто… не могу там быть. Без вас…

Что это было? Чего он этими словами добивался? Жалости, сочувствия? Но ему ведь не было жаль ни меня, ни даже своих собственных детей. И как только хватало совести теперь давить на мои чувства?..

От которых остался только пепел.

- По-моему, абсолютно очевидно, куда тебе идти, - произнесла холодно и безразлично. – К Катюше, конечно. Она ведь так ждёт! А ты – совсем не торопишься.

Он резко подался вперёд, ко мне – так, что даже пошатнулся, едва не соскользнув со стула. Возможно, ошибочно принял эти мои слова за признак неравнодушия. Потому что следом горячо заговорил:

- Насть, ну ведь если бы я действительно хотел к ней уйти – сделал бы это уже давно!

- О, теперь ты уже не отрицаешь, что у вас все было? – отозвалась язвительно. – И мне, может, еще тебе в ножки поклониться за то, что не ушёл раньше?

В ответ он только издал рваный вдох, словно в лёгких у него резко кончился воздух. А я, досадливо поморщившись от бессмысленности этого диалога, добавила:

- Слушай, Саш, давай уже ближе к делу. И сразу хочу тебе сказать – если ты пришёл мне исповедоваться в том, что вы с Катюшей все двенадцать лет по постельным аттракционам скакали, то ты опоздал. Она уже все охотно и в подробностях мне выдала. И, кстати, именно её можешь благодарить за то, что всем теперь известно о том, что бизнесмен из тебя… липовый.

Он стал, похоже, ещё бледнее, чем был, хоть это и было, казалось, невозможно. Я уже не ждала ответа, когда он все же разомкнул губы и хрипло произнес:

- Нет. Я хотел сказать вовсе не это. Я хотел… чтобы ты просто меня поняла.

- Поняла что?

- Почему все… вышло так. Так, как я не хотел. И пусть это меня совсем не оправдывает… я хочу, чтобы ты знала, что я… не всегда был таким… дрянным.

Глава 26

Несколько лет назад

- Мам! Мам, ты где там?

Саша осторожно пристроил на кушетку в прихожей увесистые пакеты с продуктами, которые мама просила прикупить по дороге. Причём даже точные магазины указала – из других её покупки почему-то не устраивали – так что пришлось хорошенько поколесить по району прежде, чем наконец добрался до маминой квартиры.

Она вышла ему навстречу, когда он уже разулся и собирался затащить пакеты на кухню, а потом – пойти её искать. Знал, что она немного приболела, но неужели маме было настолько плохо, что она даже не слышала, как он пришёл, хотя всегда его встречала?

- Ой, Сашенька, - всплеснула она радостно руками. – Сыночек мой дорогой пришёл!

Он склонился к ней, позволяя себя обнять – для ответного объятия его руки были заняты.

- А я тут постель тебе застилала как раз – подумала, может останешься переночевать?

Он отрицательно качнул головой.

- Мне домой надо. Что Настя-то подумает, если я тут останусь?

- Скажешь, как есть… что мама заболела, ей присмотр нужен…

Он знал материнскую привычку несколько приукрашивать свои болезни. Дойдя наконец до кухни, поставил на стол пакеты и, повернувшись к ней, поинтересовался, пристально глядя:

- А тебе действительно нужен присмотр?

- Нет, но…

Мама вздохнула и, махнув рукой, что означало – не будем продолжать эту тему, полезла в принесённые им продукты.

- Ну ты же консервы-то не те купил… - проворчала недовольно. – Я просила с синей этикеткой, а это – зелёная…

Ну вот, и снова она чем-то была недовольна.

- С синей не было. Я взял хотя бы такие.

- Надо было в другом магазине поискать!

- Заходил. Там не было тоже.

- Значит, опоздал. Их всегда с утра завозят, я поэтому хожу к самому открытию…

Он не стал ничего на это говорить. Просто смотрел на неё молча, слушал…

А видел при этом себя самого. Сколько раз он вот точно так же попрекал Настю всем подряд, хотя стоило бы сказать «спасибо». Потом мысленно ругал себя – признавать свою вину вслух было просто выше его сил – но в следующий раз делал ровно то же самое…

Видимо, мы на каком-то генетическом уровне порой повторяем поведение своих родителей.

- Я ещё поговорить с тобой хотел, - произнес он, когда мать наконец вылила все свое недовольство и, скрупулёзно сложив ракеты из-под продуктов в другой пакет из-под них же, повернулась к плите, чтобы вскипятить воду для чая.

- А? – отозвалась она коротко, оборачиваясь к нему с таким видом, словно уже заподозрила нечто неладное.

Он помолчал, мысленно подбирая слова. И ругая себя за то, что вообще завёл этот разговор…

Он ведь давно уже был взрослым мужчиной и мамино одобрение в важных решениях ему совсем не требовалось. И все же… промолчать, скрыть от неё такую вещь ему казалось чем-то сродни смертному греху…

Мама вырастила его одна. Она была ему и мать, и отец, и Господь Бог. Он не мог её обманывать – все казалось, что мама непременно это почует, обидится…