Те, кто любит. Книги 1-7

Предвосхищая признание Голландией Соединенных Штатов, Джон Адамс приобрел за пятнадцать тысяч гульденов первое здание для американского посольства в Европе. Это был принадлежавший графине де Куадт Викерадт прекрасный городской дом, расположенный в «отличном районе и… на престижном участке». У Джона не было полномочий Конгресса на покупку, но цена была соблазнительной, а Соединенные Штаты должны были иметь постоянного посланника в Гааге. При покупке он заплатил десять тысяч гульденов, большая часть суммы покрывалась за счет займа от голландского банкира и старого друга Америки Яна де Нефвилла. Когда же потребовались дополнительные средства для оплаты налогов по передаче недвижимости, Джон опустошил собственный карман. Если бы конгресс не одобрил его действия, он продал бы дом при отъезде из Голландии. Все соглашались, что покупка весьма удачная, и у Джона не было оснований для тревоги. Он обставил дом за счет полученного им жалованья.

Абигейл написала Джону, что готова отправиться в Европу. Нэб упрашивала отца разрешить ей приехать в Гаагу в роли экономки. Джон ответил жене и дочери, что он скоро вернется домой. Он писал Нэб:

«Миссис Роджерс доставила мне твое очаровательное письмо, на котором ты не поставила даты. Твое предложение приехать в Европу и вести домашнее хозяйство папы, заботиться о его здоровье свидетельствует о понимании дочернего долга и любви; идея мне нравится как таковая, но не в практическом плане. Я слишком дорожу тобой, мое дорогое дитя, чтобы позволить тебе пересечь Атлантику. Ты не представляешь себе, что это такое. Если Господь Бог оградит меня и твоего брата при возвращении домой, что, как я надеюсь, случится следующей весной, то я не хотел бы слышать о том, что кто-то из моей семьи вновь пересекает океан».

Молодая миловидная миссис Фрэнсис Дана, жена американского посланника в России, у которого Джонни служил личным секретарем, побывала на обеде в Брейнтри и не скрывала, что крайне расстроена своей разлукой с мужем. В отличие от Абигейл она не считала нужным скрывать свои чувства. Временами Абигейл была готова согласиться с таким поведением, но она предпочла бы отрезать себе язык, чем заявить об этом публично. Выборный Брейнтри спросил ее:

— Если бы вы знали, что мистер Адамс задержится на столь длительный срок за границей, согласились бы вы на его отъезд?

Абигейл подумала несколько минут, а затем под бряцание тазов и птичьих клеток, качавшихся под стропилами лавки, сказала то, что ей продиктовало сердце:

— Если бы я знала, сэр, что суждено свершить мистеру Адамсу, то не только согласилась бы на одиночество, каким бы болезненным оно ни было, но и не возражала бы против еще трех дополнительных лет, избави Господи! Рада, что могу пожертвовать личными чувствами ради общего дела и показать пример того, что считаю себя и семью песчинкой в великом содружестве.

Для некоторых ее друзей революция и победоносная война ушли в прошлое.

Семья Уоррен приобрела дом бывшего губернатора Томаса Хатчинсона в Милтоне. Губернаторы Бернард и Хатчинсон скончались в Лондоне. Дом находился всего в нескольких милях от Брейнтри и был окружен зелеными лугами и плодородными полями. Участие этой семьи в обеде у Абигейл вылилось в мрачное событие. Мэрси утверждала, что буйства революции вызвали потерю рассудка у ее брата Джеймса Отиса. Джеймса Уоррена настолько озлобили годы войны, в ходе которой он дослужился до ранга генерала, что он дважды отказывался представлять Массачусетс в Континентальном конгрессе. Его попросили в третий раз; жители графства Суффолк были настроены против него, раздраженные его нежеланием считаться с интересами страны.

— Для меня все кончилось, — заявил он, выплевывая скорлупу ореха в ладонь своей огромной руки. — Хватит с меня нового, демократического класса, пришедшего к власти, людей, которые в прошлом годились лишь на то, чтобы чистить мои сапоги.

Абигейл не могла понять, чем вызвано раздражение этого доброго человека. Но все больше таких людей встречалось ей в Бостоне и Брейнтри. Иногда это были лица, не сделавшие карьеры на каком-либо посту, иногда — потерявшие в ходе войны ферму, профессию, лавку.