Те, кто наследует небо (СИ)

Мол, решай сам, дед, но ты не хуже меня знаешь: раньше драконов в небе наблюдали если не каждый день, то уж каждые два-три дня точно. А кроме того, за год обязательно приходилось отражать несколько нападений (как правило, молодых и неопытных драконов, но все же). И хотя бы одно, а чаще два-три сожженных поля в сезон — тоже не обойтись. В прошлом году урожай впервые на памяти старших собрали весь, люди поверить своим глазам не могли.

— Предлагаешь лагерь свернуть и вернуться в пещеры? — спросил дед. — Доброе дело, я и сам уже думал.

— Нет, уважаемый дедушка. Предлагаю усилить охрану лагеря, отстроить стену, и сделать заставы по реке, выше и ниже по течению, досматривать проходящие струги. А еще, дедушка, предлагаю отправить экспедицию к горным Кланам, рассказать, что у нас тут можно торговать ближе и лучше — а то и самим у них скупить нужное, привезти сюда и здесь уж продавать равнинным Кланам...

Брови деда грозно сдвинулись.

— В торгашей хочешь нас превратить? — спросил он обманчиво спокойным тоном, но Союн уже предчувствовал бурю.

И все же отступать было нельзя. Струсишь сейчас, дед разозлится все равно, а Союн свое не выскажет.

— Времена изменились, дедушка. Драконов не стало, торговать теперь будут больше.

— Да уж, времена изменились... Мой опальный внучок, презревший наши законы, набрал силу! Тебе там, на поверхности, я погляжу, все в рот смотрят? Почему тебе подчиняются другие Яркие?! В обход двух двоих дядьев?!

(Он имел в виду Таира и старшего драконоборца Ранеана).

«Потому что Таир — лентяй и дурак, а Ранеана интересует только боевая подготовка», — Союн проглотил этот очевидный ответ.

Деда было уже не остановить: он гремел.

— Испокон веку Барсуки-и-Просо жили только земледелием и войной!

— Чем богаче будут Кланы, тем торговля будет для них важнее, — Союн встретил эту бурю, не отводя глаз. — А те, кто контролирует торговые пути, будут контролировать новый мир.

— Ну и дикие у тебя идеи, внук, — процедил дед сквозь зубы. — Что еще ждать от мерзавца, который предпочел женщину из Темных!

***

Доара объявила, что беременна, на следующий день.

Они сидели и обедали у себя дома, расположившись возле нагретого печного бока. Лепешки Доара взяла на общей кухне, а к ним еще сварила рисовой похлебки с мясом из добытого Суярой зайца (та неплохо ставила ловушки и без опаски уходила далеко от лагеря). Трапеза по этому поводу получилась почти праздничной — с мясом все-таки!

Союн даже похвалил девчонку.

Тут Доара и выдала, понизив голос:

— Суйри наша вообще молодец! Говорит, что ребенок в животе чувствуется примерно так же, как малыши ее племени. Она, пожалуй, сможет сделать так, чтобы он родился магом.

От неожиданности Союн даже опустил глиняный горшочек с редким кушаньем.

— Правда? — спросил он с трудом: в горле запершило.

Ведь сколько раз думал: может, и правда зря упрямится? Может, надо было дать Доаре развод, чтобы она смогла родить от другого?.. (А самому попроситься в другой Клан, чтобы не видеть ее в чужих объятиях). Останавливало только то, что знал: Доара, конечно, уйдет без единого слова, может, даже вернется обратно к Кротам, но мужа себе искать не будет. Так и останется одна.

Суяра же продолжала с аппетитом есть.

— Слушайте, ну я же не прорицатель! — сказала она, облизывая пальцы. — И не ясновидящая! Пока все вроде хорошо, но я же не знаю, может, дети у вас не из-за магии не рождались, а по другой причине — наследственность плохая, например, или кровь у вас несовместимая. Если в этом дело, то ничего не обещаю. А если только в магии, то да, зародыш реагирует на те же приемы, которым меня учила матушка...

Союн поймал себя на желании схватит Суяру в объятиях и стиснуть ее так крепко, чтобы кости хрустнули. Потому что стиснуть до хруста Доару он сейчас не мог — боялся.

— Какой срок? — только и спросил он.

— Две луны, — сказала Доара.

— Тут я пас, — пожала плечами Суяра. — О ваших сроках развития ничего не знаю. Но Дояра попросила меня проверить еще три недели назад.

— И ты молчала?! — неверяще уставился на жену Союн.

— А зачем было говорить — чтобы ты зря переживал? — ворчливо спросила жена.

Вот тут все-таки Союн полез к ней обниматься. «Чтобы он зря переживал!» Как будто это не с ней происходило, как будто это не она выла от боли каждый раз, и все слезы потом по ночам выплакивала.

И вот как раз тогда, когда Доара отпихивала его — «все остынет, а я готовила, старалась!» — снаружи затрубил рог, громко зазвучали голоса.

«Похоже, не дадут ни доесть, ни отпраздновать», — подумал Союн.

И оказался прав: в лагерь явились самые уважаемые старики.

Не дед, конечно — он до сих пор ни разу не удостаивал их посещением. Так, несколько прилиженных; двоюродный дядя Союна по матери (старший брат Таира), двоюродный дед по отцу и троюродная бабка по отцу же. Их разноцветные волосы, выкрашенные сообразно вкусам каждого (у одного — зеленые и желтые, у другого — фиолетовые и белые, а у троюродной бабки — во всех цветах радуги) ярко сверкали на фоне темных и седоватых макушек остальных.