Те, кто наследует небо

Доара бросила на Союна испуганный и недоверчивый взгляд. В отличие от мужа, она никогда не имела дела с живыми драконами. Потом, увидев, что он не шутит, прикрыла рот рукой, изумленно выдыхая:

— Во имя вольного неба! Когда ты ее нашел?

— Два дня назад, когда обследовал тушу.

— И она все это время была здесь?

— Я оставил воды и убил зайца.

Заячьей тушки нигде не было видно: должно быть, превратился обратно в дракона и слопал. А вот берестяной туесок стоял у стены, воды там еще оставалось на донышке.

— Ну хоть так, — к Доаре вроде бы возвращалось самообладание. — Значит, она говорит по-нашему?

— Он.

— Ну уж, если она выглядит, как девочка, я и буду называть ее девочкой!

— Это временное тело, сотканное из магии.

— Я глупая женщина, и вашей-то магии не понимаю, где уж мне драконью!

— Это не ребенок, — снова повторил Союн. — Будь осторожна.

Доара поглядела на мужа с иронией, сердито сказала:

— Ну, раз уж привел меня сюда, верно, хотел, чтобы я о ней позаботилась? Тогда уж не мельтеши. Лучше разведи костер и принеси воды, я ее оботру. У нее жар, похоже. Хотя стой, в чем ты принесешь...

Союн молча показал ей висящий через плечо бурдюк. Как она его раньше не заметила? Все-таки Доара иногда бывала ужасно рассеянной.

— Какой же ты у меня умница! А у меня только пузырь... — она имела в виду очищенный бычий пузырь, в котором иногда брала с собой воду. — Ну тогда сможешь еще воды подогреть чарами? Сделаю горячий отвар, напою ее.

Союн кивнул. Прежде чем выйти к ручью за водой, он громко и раздельно сказал:

— Драконыш, если ее хоть когтем тронешь — буду пытать тебя, пока сам не взмолишься, чтобы убил!

— Ой, ну все! Она сейчас и пошевелиться-то не может, — сердито сказала Доара. — А ты пугать!

***

Драконыш не тронул Доару когтем. Он и в себя-то пришел не сразу, а когда пришел, не мог есть твердую пищу, только цедил приготовленные Доарой отвары.

Лишь через несколько дней он поднялся на ноги, но стоял на них еле-еле.

Себя он вел вежливо, почти подобострастно. Выполнял все, что говорила ему Доара, слабо улыбался ей. Неудивительно, что Доара растаяла. Да и сам Союн начал думать, что, пожалуй, прямо сейчас от драконыша можно беды не ждать. Тигрята вон, говорят, тоже смирные, пока мелкие. А медвежонок даже может вырасти смирным, если кормить его только медом и фруктами, не давая мяса.

Доара и Союн, конечно, не могли оставаться в шалаше непрерывно: пошли бы разговоры. Союн взял на себя и на свой отряд обязанность время от времени обходить драконью тушу, чистить вокруг от тварей и магии, которая продолжала просачиваться — никто кроме него не хотел этого делать. Это давало им с Доарой предлог иногда отлучаться (он брал ее якобы для сбора грибов и редких трав). Но от дракона оставалось все меньше, твари попадались все реже, да и грибы перестали вырастать с прежней густотой.

Тогда Доара быстро придумала, как показать их найденыша людям, чтобы никто не удивлялся. Она воспользовалась тем, что в ее родном Клане Крота-и-Овса тоже недавно был мор, и они пострадали еще больше: у них ведь меньше тоннелей, люди живут гуще.

— Ты — моя двоюродная сестра, — наставляла Доара девочку. — Зовут тебя... Как хочешь? Все равно? Ну, тогда будет Суяра, у меня была подружка Суяра в детстве... Сокращенно — Суйри. Твои родители умерли от мора. Твою мать звали... Дай подумаю... Арсанна, дочь Рахата. Рахат — мой дед, он давно умер, а моя сестра Арсанна умерла еще до мора и детей у нее не было, но вряд ли это сейчас проверят. Тебя отвезли подальше в лес и бросили, чтобы никого не заразила. Всю весну и лето ты скиталась по лесу. Сначала ждала, боялась, что заболеешь, потом просто заблудилась и не знала, куда выйти... В конце концов увидела рухнувшего дракона, поняла, что кто-нибудь явится разделывать тушу и стала рядом. Так и встретила Союна. А он побоялся сразу вести тебя в лагерь, сперва привел меня, чтобы я убедилась, что ты правда не болела.

— Спасибо, тетушка, я запомню, — склонил голову драконыш.

Так они забрали найденыша в лагеря.

Когда Союн убирал в шалаше перед отбытием, а Доара вышла набрать сосновых шишек (зачем-то они ей понадобились), драконыш посмотрел на него искоса и спросил:

— Твою подругу я понимаю. Она видит во мне ребенка, и ей все равно. Она добрая. А ты почему не стал меня убивать?

— Ты расплатишься за свою жизнь, драконыш, — ответил Союн честно. — Таких, как ты, оставляют в гнезде, потому, что у вас есть особый дар — обращаться с яйцами, так?

Драконыш побледнел.

— Вы и это знаете?!

— Мы много знаем об Узурпаторах Неба, — мрачно сказал Союн. — Сможешь сделать так, чтобы моя жена родила?

— Жена... Напомни, что значит это слово.

— Мы с ней семья. Живем вместе. Спим вместе. Я хочу, чтобы она была матерью моих детей. Но не получается.

Драконыш нахмурился.

— Если у вас нет детенышей, почему ты не найдешь другую самку? И почему она не найдет другого самца?

— Потому что мы хотим только друг друга.

— Странные у вас обычаи! Ладно, тогда можешь сразу убивать меня, охотник. Я ничего не знаю о том, как лечить ваше бесплодие.