Те, кто охотится в ночи

«Чем дальше – тем лучше». Если вампир здесь, то все эти предосторожности, конечно, бессмысленны; сердце колотилось так сильно, что его удары мог бы расслышать и смертный. Но пока точно не известно, здесь ли вампир, от осторожности Эшера зависела и его жизнь, и жизнь Исидро.

«Сколько нужно времени? – гадал он. – И какое количество света?»

Дверь комнатки над кухней была закрыта на массивный стальной засов снаружи. С тихим щелчком он скользнул в сторону, стоило к нему прикоснуться. Перед Эшером в слабом отсвете фонарей обозначилась пустая и голая комната, в центре которой стоял закрытый гроб.

«Аризонский ландшафт с индейцами племени апачи», – подумал он, вспомнив рисунок старого охотника. Вздохнул и в несколько тихих быстрых шагов оказался у окна.

Небо за серебряной решеткой было явно светлее, чем раньше. Вампиры наверняка давно забились в укрытия – за триста пятьдесят лет Исидро должен был изучить все лазейки в Лондоне…

Неужели это Исидро, а не дневной охотник, лежит здесь в гробу?

Крышка была тяжела и плотно пригнана. Вдобавок поднимать ее пришлось одной рукой. Когда Эшеру все-таки удалось ее приподнять, Исидро отпрянул и заморгал, пытаясь заслонить лицо руками; бледные нежные волосы разметались по темной обивке гроба. – Нет…

Эшер услышал, как сзади прикрылась дверь и засов скользнул на место. У него не хватило сил даже выругаться. Он пошел на риск – и проиграл.

– Закройте! – Длинные пальцы, прикрывающие глаза вампира, тряслись; сквозь них Эшер видел болезненно зажмуренные глаза. Дрожащий, еле слышный голос был полон отчаяния: – Пожалуйста, закройте. Мы уже ничего здесь не сможем сделать.

Понимая, что Исидро прав, Эшер подчинился. Привели сюда дона Симона силой или же заманили, но после того, как он оказался в ловушке, вампиру оставалось одно – искать укрытие от дневного света. Эшер привалился к гробу спиной, понимая, что, как бы он ни запрещал себе спать, долго ему не продержаться.

Он провалился в сон еще до того, как солнце заглянуло в комнату.

Глава 19

Эшер медленно выплывал на поверхность из темных пучин сна, чувствуя уже, как кто-то обшаривает его, расстегивает воротник, чтобы отстегнуть защищающую горло серебряную цепочку, стягивает куртку и роется в карманах. Странно, но главным ощущением при этом был звук человеческого дыхания – хриплого и старческого. Потом в сломанной руке проснулась боль и запустила корни в каждый нерв. Эшер невольно застонал и, открыв глаза, увидел отпрянувшего Хориса Блейдона, одной рукой наводящего револьвер, а другой запихивающего себе в карман серебряную цепочку и нож.

– Не вздумайте кричать, – быстро предупредил ученый. – Стена на этой стороне капитальная, а дом напротив пустует вот уже месяц.

Наступило долгое молчание. Эшер лежал, обессилено опершись спиной на гроб, и моргал от холодноватого дневного света, наполнявшего комнату; распухшую руку он прижимал к груди; одежда – в пятнах грязи и дождя; глаза, глядящие из-под падающих на лоб влажных от пота волос, не были глазами оксфордского преподавателя.

– Джеймс, поверьте, я огорчен, что вижу вас здесь. – Блейдон пытался заговорить своим обычным грубовато-лающим голосом, но именно лишь пытался.

– Должен сказать, что я удивлен вашим появлением, удивлен и растерян.

– Вы… удивлены… мне? – Эшер попытался сесть прямо, но Блейдон отполз, не вставая с колен, примерно на ярд; револьвер – выставлен вперед; и Эшер снова осел, скрипнув зубами. Новокаин отработался полностью. По руке как будто гвоздили молотом; после схватки во дворе Гриппена каждая мышца болела.

И хотя Эшер понимал, что выглядит, как ободранный кот, он не мог не отметить, что Блейдон выглядит еще хуже.

Хорис Блейдон всегда был здоровым мужчиной, презирающим изучаемые им болезни, грубоватым и деятельным, несмотря на свои шестьдесят лет. Он был почти так же высок, как его атлетически сложенный сынок, и лицо его по контрасту с гривой седых волос казалось юношески румяным. Теперь румянец исчез, да и волосы потускнели, не было и в помине жизнелюбивой напористости. Эшеру даже пришло в голову: а не пьет ли вампир кровь самого Блейдона?

Но нет, здесь было что-то другое.

Врач облизнул пересохшие губы.

– Во всяком случае, то, что я делал, я делал с благими намерениями. – Револьвер дрожал в его влажной ладони, на сером лице блестели капли пота.

Будь у Эшера две здоровые руки и побольше сил, он бы попробовал обезоружить старика, но сейчас не стоило и пытаться – нервозность Блейдона подсказывала, что выстрел последует немедленно. – Делал то, что должен был делать. Для общего блага…

– Двадцать четыре человека были убиты вашим дружком-вампиром тоже для общего блага? – Эшер поразился, как тихо звучал его голос.

– Это были бесполезные люди – действительно бесполезные – уличные подонки, проститутки, китайцы. Я говорил ему, я специально его инструктировал: бери ненужных, тех, от кого один вред, – дурных, порочных.

– Даже если не уточнять, насколько он квалифицирован в таких вопросах, это как-нибудь меняет дело?