Те, кто охотится в ночи

Лидия потупила глазки, трогая изящную ручку фарфоровой чашки и точно зная, что он пристально следит за выражением ее лица. -- Как он умер, Эвелайн?

-- Это было дорожное происшествие. -- Голос его стал враждебным и несколько испуганным.

-- О, -- сказала она мягко. -- Я думала... Я слышала...

-- Что бы вы там ни слышали, -- сказал Эвелайн, -- и от кого бы вы это ни слышали, но погиб он в дорожной катастрофе. И я бы не...

-- Пожалуйста... -- Она вскинула глаза. -- Мне необходимо поговорить с вами, Эвелайн. Я не знаю, к кому бы еще я могла обратиться. Я попросила вас о встрече, потому что... Я слышала, здесь замешана женщина.

Теперь в его голосе послышалось раздражение.

-- Она здесь ни при чем. Он погиб в...

-- Мне кажется, с ней связался один мой знаковый.

-- И кто же? -- Глаза почтенного Эвелайна сузились, и он очень напомнил Лидии ее отца в те минуты, когда тот собирался сделать ей очередное внушение.

-- Вы его не знаете. -- Лидия запнулась. Эвелайн замолчал, усиленно соображая. Картина, хорошо ей знакомая. Даже почтенный Берти, известный тугодум, и тот был поживее своего братца. Наконец Эвелайн заговорил:

-- Не беспокойтесь об этом, Лидия... миссис Эшер. Право, -- поспешил он смягчить свои слова, видя тревожную морщинку, залегшую меж ее темно-медных бровей, -- я... Видите ли, я слышал недавно, что... что некто, кого я знаю, когда-то встречался с нею. Конечно, вы только-только окончили школу, когда Берти был найден... когда Берти умер, и мы просто многое не могли сказать вам. Но это была гибельная женщина, Лидия, воплощенное зло. А неделю назад или около того я... э... встретил ее и предупредил ее... заплатил ей... словом, заставил покинуть страну. Она уехала.

Произнося все это, на Лидию он не смотрел.

"Смущение? -- предположила она. -- Или что-то еще?"

-- В самом деле? -- Она чуть подалась вперед, чтобы уловить малейшее изменение его лица.

-- В самом деле, -- произнес он с усталым отвращением. Помолчав, она спросила:

-- Что она из себя представляет? У меня есть основания спрашивать, -добавила она, поскольку почтенный Эвелайн готов был выразить негодование: объект любопытства не был достоин внимания светской дамы. -- Вы же знаете: я -- врач.

-- Знаю, -- недовольно сказал он -- так, словно имел право это оспорить. -- Хотя, честно говоря, я не понимаю, как профессор Эшер -- да и любой муж -- мог позволить своей жене...

-- Словом, -- продолжила она, обрывая излишне фамильярную тираду, -- в моей практике два или три раза встречались случаи довольно редкого нервного расстройства, симптомы которого весьма напоминают то, что Дж... мой знакомый рассказывал об этой женщине, Карлотте. Я подозреваю, что она сумасшедшая.

Это заинтересовало Эвелайна, как заинтересовало бы любого мужчину, сколь бы решительно он ни осуждал вторжение женщин в исконно мужские профессии. Он наклонился к ней через стол с огромным любопытством в водянистых голубых глазах, и она сжала обеими руками его массивную кисть.

-- Но я не встречала ее, а вы... Расскажите мне о ней. Пожалуйста, Эвелайн. Мне нужна ваша помощь.

В кэбе по пути домой, на Брутон-Плейс, она записала главные моменты этого разговора -- вряд ли бы Эвелайну понравилось, начни она конспектировать его ответы прямо в ресторане. Вышколенный официант, видя, что беседа, кажется, интимная, тактично оставил их за столиком одних, чего опять-таки не случилось бы, начни она вести записи.

Разговор получился сложный, поскольку Эвелайн, ранее интересовавшийся только спортом, а теперь только фондовым рынком (подобно тому, как брат его Берти интересовался лишь нарядами и модами), мало что замечал вокруг. Все же искусными наводящими вопросами из него кое-что выжать удалось.

Во-первых, Лотта появлялась сразу после заката, когда небо оставалось еще совсем светлым. Эвелайн полагал, что было это весной, впрочем, с уверенностью он сказать не мог.

Во-вторых, цвет лица у нее был то белым, то розовым (насколько можно было судить при газовом освещении) -- иными словами, питалась она непосредственно перед встречами с Берти и его друзьями. К сожалению, Эвелайн не смог вспомнить, был ли у нее румянец, когда она приходила раньше обычного, а то бы можно было считать доказанным, что охотилась она сразу после захода солнца.

В-третьих, от нее временами как-то странно пахло. Джеймс ничего не говорил о том, что от вампиров пахнет иначе, чем от людей, хотя, предположительно, иная диета -- иные выделения... Лидия старалась не вспоминать о том ужасном запахе, что коснулся ее ноздрей вчера в темном дворе на Ковент-Гарден.

Еще Эвелайн заметил, что у Лотты что-то не так с ногтями -- что именно, он сказать не мог. Относительно глаз он лишь повторил свои слова о "злом выражении", что, конечно, диагнозу никак помочь не могло.