Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель

Лидия ждала его. Одета она была просто, но изящно; однако сквозь вуаль было заметно, что лицо у нее такое же бледное и измученное, как у самого Джеймса. В поезде, подкрепив силы несколькими чашками кофе, он объяснил ей, как пользоваться почтовым ящиком, устроенным им в читальной комнате музея, и условился о сигнальной связи между Брутон-Плейс и Колоннадой Принца Уэльского: одна занавеска задернута, другая откинута — значит, необходимо встретиться; лампа в окне — знак опасности.

— Полагаю, тебе лучше всего начать с Сомерсет-Хауса, — сказал он, когда окно залили свинцовые сумерки. Дневная гонка на мотоцикле через холмы была приятной, но ближе к вечеру заметно похолодало, так что душный вагон гораздо больше подходил для этого путешествия. — Ты могла бы собрать информацию у нотариусов и в Государственном архиве — у меня есть предположение, что, по меньшей мере, некоторые из вампиров имеют собственность. Трудно поверить, что Исидро доверил бы свой костюм, не говоря уже о гробе, заботам квартирной хозяйки. Составь список домов, не менявших хозяев в течение… ну, скажем, семидесяти лет и больше. Все записи о необычных владельцах поместий также могут оказаться весьма интересными. Любопытны и свидетельства о смерти в случае, если тело так и не было найдено. Газетные сенсации насчет вампиров — сомнительны, потому что должны были их насторожить. Один бог знает, сколько случаев голодной смерти или смерти от тифа следует отнести на счет Исидро и его друзей. Я подозреваю, что во время эпидемий в Ньюгэйте и Флите вампиры охотились за своими жертвами, не опасаясь последствий. Бедняги… — добавил он и принялся изучать в молчании тонко вырезанный профиль жены, белеющий во мраке купе. — Ты собираешься выяснять что-либо относительно смерти Альберта Уэстморленда? — спросил он, понизив голос. — Если не возражаешь, я бы занялся этим сам.

Она покачала головой, прекрасно понимая, что Джеймс заботится не столько о ее нервах, в крепости которых уверен, сколько о ее безопасности. Без очков карие глаза Лидии казались мечтательными и немного сонными.

— Нет. У тебя и так мало времени. Кроме того, я знала его самого и его друзей. Не думаю, чтобы мне удалось повидаться с Деннисом Блейдоном, избежав при этом упреков, что я вышла замуж за тебя, а не за него, но с Фрэнком Эллисом (он сейчас виконт Хаверфорд) я бы могла поговорить. Или со столь же почтенным Эвелайном — братом Берти. Он только поступил в тот год, когда Берти… умер.

— Мне все это не нравится, — медленно проговорил Эшер. — Одно дело, если ты занимаешься в Лондоне какими-то исследованиями… Когда я пошлю письмо моему сослуживцу по министерству иностранных дел в «Дейли мейл», твое имя упомянуто не будет. Исидро говорил, что вампиры легко узнают, когда на их след напали друзья или родственники убитого: такие люди начинают расспрашивать очевидцев, обшаривать кладбища. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя заметили. Это могло бы обернуться смертью для нас обоих.

Она выпрямилась.

— Не понимаю, каким образом…

— Я тоже, — отрубил он. — Но в данный момент я принимаю его слова на веру. У них есть возможности, которых нет у нас, и пока мы не узнаем о них побольше, шанса я им не предоставлю.

— Может быть, — сказала она. — Но у них есть и слабости, и чем больше мы о них узнаем от людей, имевших с ними дело, тем скорее мы сможем что-либо предпринять, если… если дела пойдут совсем плохо. Берти умер давно, и подозрений это не вызовет.

— Мне это очень не нравится, — снова сказал он, сознавая, что Лидия, возможно, права. — Я бы предпочел, чтобы ты не занималась этим, но если уж займешься, то по крайней мере будь осторожна. Что же касается того, что ты можешь выяснить… Тебе никогда не приходилось опрашивать случайных свидетелей, пусть даже всего через десять минут после происшествия? А Берти умер… когда?

— В девятисотом. — Губы ее дрогнули в невеселой усмешке. — Меж двух веков.

— То есть семь лет назад…

Семь лет назад он был в Африке, путешествуя верхом через коричневатые бархатные равнины при свете вздувшейся медовой луны. Иногда ему казалось, что было это совсем недавно — не более семи недель назад. Эшер наклонился к Лидии и поцеловал ее; откинутая вуаль щекотала переносицу; и вновь странно было сознавать, что в конце концов они все-таки стали мужем и женой.

— Будь даже Лотта первой жертвой, а не четвертой, все равно семь лет — это очень много. Но нам сейчас важна любая зацепка. Ты сможешь все это выяснить?

— Конечно, профессор Эшер! — С видом примерной ученицы она положила руки в перчатках на колени и нежно раскрыла глаза. — А что именно мне предстоит выяснить к полудню?

Он грустно усмехнулся.