Те, кто приходят из темноты

В следующий понедельник мы узнали, что Фишер бросил команду. Все команды. Он стоял и молча слушал, как на него кричат тренеры, а потом просто взял и ушел. Возможно, в наше время такой поступок мог бы принести определенную славу, но не в восьмидесятых и не в городке, где я вырос. Его решение вызвало недоумение и вывело всех из равновесия — Золотой Мальчик, Который Все Бросил. Теперь его видели около школы лишь шагавшим из библиотеки на занятия, как будто он занял место Донны. Фишер старательно учился. Очень много. За несколько следующих месяцев его средний балл вырос, сначала чуть-чуть, потом значительно. Из ученика, получавшего посредственные оценки — причем некоторые из них благодаря спортивным достижениям, — он стал хорошистом, а затем отличником. Возможно, ему дома помогали родители, но я в этом сомневаюсь. Мне кажется, он, образно говоря, решил поменять беговую дорожку — стать другим человеком. В конце концов он начал появляться только на уроках. Остальные относились к нему с опаской. Никто не хотел подходить слишком близко: а вдруг безумие заразно?

Впрочем, однажды ближе к вечеру я встретился с ним на стадионе, где после того, как вся команда разошлась, он тренировался, готовясь к самому последнему нашему соревнованию. Я оставался вроде как для того, чтобы отрабатывать метание копья, но на самом деле мне просто нравился пустой стадион. Я провел здесь много времени, и до меня вдруг начало доходить, что некоторые вещи иногда заканчиваются. Когда я приготовился бросить копье, в дальнем конце стадиона появился какой-то человек, и через некоторое время я узнал в нем Гэри Фишера.

Он бродил по стадиону без цели. Перед тем как прекратить тренировки, Фишер был нашим лучшим спринтером и, возможно, пришел сюда по той же причине, что и я. Вскоре он остановился в нескольких метрах от меня и некоторое время наблюдал. Наконец он заговорил:

— Как дела?

— Нормально, — ответил я. — Но победа мне не светит.

— Почему?

Я объяснил ему, что в другой школе объявился парень, который не только хорошо бросает копье, но ему еще и не все равно. Что после того, как я перестал одерживать легкие победы, мой интерес к этому виду спорта подувял. Не именно этими словами, но суть была такова.

— Ничего нельзя знать наверняка, — сказал он, пожав плечами. — Может быть, пятница станет твоим звездным днем. Соберись и победи.

И вдруг я понял, что мне не все равно. Возможно, я все-таки смогу победить — в последний раз. Фишер еще немного постоял, глядя на беговые дорожки, словно хотел услышать топот когда-то бежавших по ним ног.

— Она была чужой здесь, — неожиданно сказал я.

Казалось, он не услышал, но затем он медленно повернул голову.

— Ты о чем?

— О Донне, — ответил я. — На самом деле она никогда… не вписывалась, понимаешь? Как будто просто сняла здесь место на время.

Он нахмурился, и я продолжил:

— Это было, как… как будто она знала, что у нее, скорее всего, ничего не получится. Словно она пришла в мир и знала, что счастливый конец не для нее. Поэтому она поставила все фишки на один цвет. Но вместо черного выпал красный, и она отошла от стола.

Я ничего не придумывал заранее, но был горд своей речью. В моих словах содержался глубокий смысл или мне так казалось — когда тебе восемнадцать, это почти одно и то же.

Фишер мгновение смотрел в землю, а потом едва заметно кивнул.

— Спасибо.

Я кивнул в ответ, потому что все слова у меня закончились, и запрыгал на месте, готовясь к броску. Возможно, я решил покрасоваться, надеясь произвести впечатление на Гэри Фишера, того, каким он был полтора года назад. В итоге я слишком сильно отвел назад руку, на среднем пальце у меня открылась старая царапина, и копье упало у моих ног.

Школа подошла к концу. Как и все, я был слишком занят выпускным и прочими гулянками, чтобы обращать внимание на тех, кого не слишком хорошо знал. Экзамены, дискотеки — все промчалось, и детство осталось в прошлом. И вот — бабах: ты в реальном мире, и у тебя такое ощущение, будто ты должен сдать супертрудный экзамен, к которому не готовился. Иногда оно появляется у меня и сейчас. Мне кажется, я ни разу не слышал тем летом имя Фишера, а затем я уехал из города в колледж. Пару лет я время от времени вспоминал о Гэри, но в конце концов он исчез из моей памяти, как и множество других вещей и событий, не имевших отношения к моей нынешней жизни.

И потому я оказался совершенно не готов к встрече двадцать лет спустя, когда он объявился на пороге моего дома и заговорил так, словно мы виделись только вчера.

Я сидел за своим письменным столом, пытался работать, но терпеливый наблюдатель выяснил бы, что я по большей части смотрел в окно, изредка бросая взгляды на монитор компьютера. В доме царила тишина, и, когда зазвонил телефон, от неожиданности я подскочил в кресле.

Я потянулся к трубке, немного удивившись, что Эми позвонила по городскому, а не на мобильный, но не более того. Разговор с женой был поводом прервать работу. А потом я смогу сварить кофе и выкурить на веранде сигарету. Так пройдет время. И наступит завтра.