Те, кто против нас

— А ты расскажи, — внезапно вмешался Паша-скелет. Все это время он изучающе, с явным и непонятным Нестерову интересом сверлил его взглядом. — Расскажи, времени у тебя хватит. Сегодня все равно отсюда не уехать. А вот завтра в ночь состав на запад пойдет. Его сейчас как раз формируют. Если твоя сказка понравится, может, и поможем мы тебе. Посадим куда надо.

— Щас он тебе накатит по самое некуда, — просипел Боксерчик. — Развесит лапши — ухи отвалятся.

— Ладно, тебя не спрашивают, — оборвал его Леха. — Пусть расскажет. А если тебе культурная беседа заснуть мешает — вали в кусты, никто тебя не держит.

Эти четверо бомжей не представляли для Нестерова непосредственной опасности. Среди них не было ни хищников, ни суггесторов — типичный демос, в равной степени способный как на добро, так и — в силу своей слабости — на зло. Может, для Нестерова правильней было бы немедленно уйти, положившись на свои силы и удачу, но для этого он слишком устал. К тому же бомжи уже помогли ему, они накормили его без корысти, и Нестерову совсем не хотелось выглядеть неблагодарным.

— Ну, хорошо, — пожал он плечами. — Если времени вам не жалко… В общем, я работал в Музее истории культуры, в Москве…

* * *

Когда милиционеры вытащили с антресолей, куда Нестеров не заглядывал ни разу со дня вселения в квартиру, фолиант шестнадцатого века в переплете из свиной кожи, завернутый почему-то в газеты, реакция Нестерова была парадоксальной. Он не закричал и не начал возмущаться, он только молча хлопал глазами, пока один из ликующих оперативников не задал вопрос:

— Что это?

— Книга, — немедленно ответил Нестеров. — Полное жизнеописание Франциска Ассизского, напечатана в типографии Райнхарда Маннингера, в Ганновере, в тысяча пятьсот восьмидесятом году.

— Пятьсот восьмидесятом? — повторил оперативник. — Ого! Дорогая, наверное?

— Наверное. Но я точно не знаю.

— Откуда она у вас?

— Этого я тоже не знаю, — сказал Нестеров. — Но в последний раз я видел ее месяц назад в хранилище нашего музея.

— Понима-аю, — кивнул с ухмылкой оперативник. — Ну что ж, будем писать протокол…

Все, что с ним происходило дальше, Нестеров довольно долго воспринимал словно сквозь толстое мутноватое стекло, которое глушило звуки и образы, лишая их значительной доли смысла. Но первый разговор со следователем Нестеров запомнил очень хорошо.

Следователь был молод, его умное, симпатичное и слегка грустное лицо сразу расположило Нестерова. К тому же ему показалось, что следователь сочувствует своему подследственному, понимая нелепость возведенных против него обвинений, и Нестеров исполнился надежды, что этот непонятный кошмар в ближайшем времени закончится.

— Как же это получилось, Олег Сергеевич? — спросил следователь.

— Я не знаю! — горячо заговорил Нестеров. — Я не понимаю, что происходит! Неужели вы думаете, что я способен на кражу?

— А что мне остается делать? — грустно улыбнулся следователь. — Уникальную книгу обнаружили в вашей квартире. Она же не могла оказаться там сама собой.

— Но мне могли ее подбросить!

— Давайте рассмотрим и такой вариант, — согласился следователь. — Кто, с вашей точки зрения, мог это сделать?

— Я не знаю, — снова сказал Нестеров.

— У вас есть враги?

Нестеров лишь растерянно пожал плечами.

— Ну, подумайте, кому может быть выгодно вас таким образом скомпрометировать? Кто выиграет от того, что вы попадете в тюрьму?

— В тюрьму? — ошеломленно повторил Нестеров. Эта мысль показалась ему дикой. — При чем здесь тюрьма? Никто не выиграет.

— Может быть, кто-то должен вам крупную сумму денег, или вы готовитесь получить наследство, — продолжал следователь. — Может быть, кто-нибудь претендует на вашу квартиру, завидует вашим научным успехам или мечтает занять вашу должность?

— Да нет же, нет! — воскликнул Нестеров. — Какие деньги! Какое наследство! Да и завистников никаких у меня нет.

— Ну вот видите! — следователь подвинул к себе бланк протокола допроса и принялся его заполнять. — Так что версия у следствия остается только одна.

— Какая? — глупо спросил Нестеров.

— Кража. Тайное хищение предметов, представляющих особую историческую и культурную ценность. Статья сто шестьдесят четыре Уголовного кодекса.

— Как вы можете так говорить! Я не мог украсть, вы понимаете?! Не мог!

— Я все понимаю, — сочувственно сказал следователь. — Мне отлично известно, в какой нищете сегодня прозябает наша наука. Вы ведь получаете даже меньше, чем сотрудники милиции. Это унизительное, невыносимое положение. И стремление хоть как-то его изменить мне тоже вполне понятно. Любой человек в какой-то момент может проявить слабость…

— Какое отношение все это имеет ко мне?! — почти закричал Нестеров.

— А к кому? — удивился следователь. — Книгу нашли все-таки в вашей квартире.

— Мне подбросили ее, как вы не можете понять! Не знаю, кто и зачем, но это так!