Те, кто против нас

Нестеров снова перешел на бег, он старался выдерживать взятое направление и отклонялся от него ненамного лишь затем, чтобы обежать стороной участки особо густого кустарника. Изредка он останавливался, сверяя свой путь по солнцу и прислушиваясь к звукам леса, в которых пока что не было ничего тревожного. Волнение и усталость иссушили слизистые оболочки, ему страшно хотелось пить. Не останавливаясь, Нестеров сорвал на ходу с куста калины горсть ягод, сунул в рот, скривился и сплюнул. Терпкие, вяжущие плоды не могли утолить жажду. Местность начала понижаться, Нестеров продрался сквозь невысокий кустарник и выбежал на берег лесной речушки шириной всего каких-нибудь три метра. Нестеров рухнул на колени, зачерпнул обеими руками воду, однако пить не стал, удивленный ее странным цветом. Осторожно понюхал: вода источала слабый, но очевидный запах формальдегида. Протекая неподалеку от химкомбината, речка несла его промышленные стоки. Нестеров брезгливо отряхнул руки. Вода не годилась для питья, но он вдруг осознал, что этот отравленный поток может послужить спасению. Собаки потеряют его след, миазмы химических отходов парализуют их чутье.

Не раздумывая, Нестеров вошел в воду. Посреди речки уровень потока едва достигал колен, дно было достаточно твердым. Сейчас он надеялся лишь на то, что русло не уведет его слишком далеко от выбранного направления…

* * *

…И в ту пору спросил я Господина: ежели не переменились они после стольких суровых испытаний, не раскаялись, ежели не устрашает их ни великий мор, ни иные прежалостные бедствия людские, отчего Тебе, кто являет силу, равную архангельской, не низринуть небеса, дабы пресечь их род, подобно тому, как Господь содеял с Содомом и Гоморрой ? И тогда Он ответил мне, что сила Его не позволяет уничтожить волков, не тронув овец, потому что и волки, и овцы, и пастыри суть единого корня, как невозможно из дикого разнотравья вырвать плевелы без остатка, не растоптав при этом цветов.

Но как же тогда быть нам, овцам, тем, которые поедаемы волками без числа и жалости, спросил я его. И он ответил, что в Господнем мире есть места иные, столь же удаленные, как Вест-Индия, куда волкам вход заказан навеки до самого Судного дня.

И после этих слов спросил я, как отыскать сии благословенные земли? В какую сторону направить путь и долго ли придется его совершать? Лошадью ли следует ехать или на корабле?

«Ни лошадью, ни пешим. Ни сушей, ни морем, — отвечал он мне, — ибо для всякого умелого глаза земли те рядом лежат, хотя и до времени недостижимы…»

Корнелиус Барка, «Истоки небесные и земные, анналы света и тьмы, материя первозданная, укрытая Творцом от ока человеческого».

* * *

Тарахтенье мотоцикла перекрыло далекий шум уходящей электрички и все прочие звуки, так что появление последнего из собравшихся на поляне людей не стало для остальных неожиданностью. Подъехавший заглушил мотор, снял мотоциклетный шлем и отер рукавом вспотевшее лицо.

— Извините за опоздание, — сказал он, — в самый последний момент обнаружил, что бензина в баке почти не осталось. Пришлось заправляться по дороге.

Вместе с ним на поляне собралось пять человек. Они сидели на густой и мягкой траве в расслабленных позах, подобно тысячам таких же компаний отдыхающих на природе Подмосковья этим теплым и солнечным днем лета. Впечатление портили лишь их одинаково напряженные, хмурые лица, совсем не соответствующие ни погоде, ни всей мизансцене.

— Мы же договаривались не пользоваться личным транспортом, Гонта, — недовольно произнес самый старший из собравшихся, крепкий мужчина лет шестидесяти с сильной проседью в густых волосах. — Вы уверены, что не привели за собой, э-э, нежелательных попутчиков?

— На мотоцикле-то? — засмеялся Гонта. — Да что вы, Магистр! В городе пробка на пробке, подвесить мотоциклисту «хвост» даже в теории невозможно. Если, конечно, это не другой мотоциклист. А таких за собой я не видел.