Те, кто против нас

– …Мне, во всяком случае, здесь, на месте, совершенно очевидно, что консолидированная акция хотя бы сотни селектов могла бы вычистить мою область до основания за полгода. И в любом другом месте точно так же. И тогда мы бы не прятались от зверей, как последние крысы.

– По семнадцатому году соскучился?

– Не тычь мне в нос семнадцатым годом. За те ошибки ни ты, ни я не отвечаем. Но сегодня-то мы знаем, какие они были! Сегодня мы знаем, чего нельзя делать!

– Мы не знаем, что можно делать – вот что самое главное.

– И никогда не узнаем, если будем сидеть, задумчиво ковыряясь в носу, – Одиссей энергично рассек воздух ребром ладони. – Они же диффузниками манипулируют как хотят, а мы спокойно смотрим, размышляя о нравственности.

– Одиссей, дорогой, я тебя очень прошу, – тихо попросил Гонта, – постарайся пореже произносить это слово «диффузники». Говори лучше – людьми. Все-таки это наш народ, в конце концов. И вообще, давай займемся делом. Времени, понимаешь ли, у нас действительно очень мало…

* * *

Он был уверен, что сумеет оторваться от погони, до самого последнего момента, после всего произошедшего он не желал даже предполагать иного исхода, пока мощный толчок в спину не швырнул его на жесткую почву. Падение оглушило Нестерова, мир подернулся туманом, в ушах зазвенело, и сквозь этот звон, словно издалека, он услышал, как переговариваются над ним преследователи.

– Ишь как рванул! Неужели еще не набегался? Не бойся, мы не менты, от нас не убежишь.

Нестерова двинули ногой по ребрам, но не слишком сильно: преследователи были горды своей победой и на беглеца не сердились. Он повернулся и сел. Парни, отдуваясь, с любопытством смотрели на него сверху вниз.

– Ну что, падла, успокоился? – добродушно сказал один – светловолосый, румяно-круглощекий, совершенно не похожий на бандита. – Смотри, не дергайся больше, а то мы тебя быстро вылечим.

– Что вам от меня нужно? – выдавил из себя Нестеров. «Все кончено, все кончено», – билась пронзительная мысль.

– Да ты не очкуй, – сказал второй с коротким черным ежиком волос, треугольником заступавшим на лоб, – поговорить с тобой бригадиру надо. Встретиться он с тобой хочет. Ты – зэк, который ноги вчера с зоны сделал? Только косяка не пори, а то здесь мы тебя и примочим. Ну?!

Не было смысла сопротивляться. Не было больше сил. —Да.

– Что – да? Ты или нет?

– Я. Что вы хотите?

– Тогда пошли, горбач, пошли, поднимайся! Поговорят с тобой авторитетные люди, может, и маза тебе какая по жизни выкатит. Но если дернешься, тебе хана, – черный выдернул из-за спины короткий широкий нож, поднес его к лицу Нестерова. – Поднимай его, Дрема!

Румяный ухватил Нестерова за отвороты куртки и без усилия поднял на ноги.

– Сейчас к нашей тачке пойдем, – диктовал черный. – Тихо, без рыпанья, чуть что – я тебе обе почки надрежу. За линялых зэков сроков не дают, ты это сам знаешь. Только спасибо скажут.

– Грамоту дают, – широко улыбнулся Дрема. Он ухватил Нестерова за предплечье, словно клещами. – Чтоб больше не бегали.

– Вперед! – приказал черный. Он приобнял Нестерова за талию с другой стороны, приставив к его к телу под курткой жало клинка.

Они повели Нестерова через пути к переезду, минуя станцию справа. Нестеров послушно переставлял подгибающиеся ноги, мозг его был чист до отупения. Он скорее помнил, чем осознавал, что впереди его может ждать только гибель, потому что силы, рождающие желание сопротивляться даже неизбежному, в нем внезапно иссякли.

Из-за товарного вагона вдруг вышла группа рабочих-путейцев – женщины и мужчины, одинаково коренастые и бесполые в своих ярко-оранжевых, с полосами мазута жилетах. Призрак надежды мелькнул перед Нестеровым, он хрипло шепнул:

– Помогите!

Одна из женщин услышала, повернула голову и внимательно посмотрела на тройку бредущих в обнимку мужчин.

– Все нормально, подруга, – ухмыльнулся черный, – у тебя свои дела, у нас – свои.

Лицо ее мгновенно сделалось испуганным, она поспешно отвернулась и ускорила шаг. А Нестеров получил сильный толчок в левую почку.

– Я тебе говорил, сучок, чтобы ты не рыпался! – злобно проскрежетал черный. – Еще раз выступишь, откинешь копыта прямо на рельсах. Ты понял? Отвечай!

Лезвие ножа прокололо рубашку и оцарапало кожу.

– Я все понял, – послушно пробормотал Нестеров. Больше никаких попыток к сопротивлению он не предпринимал и покорно уселся рядом со своим конвоиром на заднее сиденье «шестерки».

* * *