Те, кто старше нас

Но возраст в наше время — явление скорее духовное, чем телесное. Здоровое тело непременно требует своего. «Да что ж это за человек, — с ожесточением думал я. — Ведь нет у нее никого, в замкнутом объеме космической станции такое не скроешь. Значит, дело в другом. Дело во мне. Неужели у меня изъян открылся отталкивающий?»

Выбравшись из реки, я подошел к стенному зеркалу. Как и ожидалось, появился детинушка с румянцем во всю щеку. С невинным взглядом и оттопыренными плавками. Видимые изъяны отсутствовали, наблюдалась даже отдельная избыточность. Я ей скучен? Я? Я??? Быть того не может! Чего ж тогда так смотрела снизу?

Комплекс у нее, вот что. Комплекс избыточного ума, бич женщины. Видит слишком много отдаленных последствий самых естественных поступков. Но если чересчур мудро относиться к жизни, то жить вообще не стоит. Из опасения помереть.

Ничего, поможем товарищу по быту. Никакие серные тюлени не спасут! Личность сложная и противоречивая — самая естественная жертва сильной воли. Либо сильного желания, чего во мне накопилось достаточно. Я впервые увидел не только цель, но и средство. Почувствовал себя вооруженным.

— Эй, Нарцисс! — крикнул Сумитомо. — Ты долго собираешься любоваться собой?

— Заканчиваю, — решительно сообщил я.

За праздничным столом царил Круклис. Он много ел, пил, шутил. Старался, в общем.

И все бы ничего, да Зара, жена Абдида, невзначай спросила, о чем философ думает на самом-то деле. И этот невинный вопрос сломал веселье, оказавшееся неожиданно хрупким.

— О странной смеси слепости и спеси, — мгновенно отпечатал Круклис.

По-моему, даже не заметил, что срифмовал. Зара не поняла.

— О чем вы?

— Мы не желаем видеть, что орбита Феликситура не эллиптическая, полагающаяся пленной планеточке, а круглая, как циркулем нарисованная…

— Но эксцентриситет есть.

— Да смехотворный, — отмахнулся Круклис. — Далее. Впадаем в инсайт за инсайтом, тихо свихиваемся, но делаем вид, что ничего не происходит. А скажите, — тут Круклис страшно подался к Заре, — что делать с полудюжиной свойств Кроноса, которые не желают втискиваться в теорию нашего Сержа? Симпатичную, между прочим, теорию. Не меньше, чем сам автор.

Зара пожала плечами:

— А что в ней плохого?

— Да все хорошо. За исключением того, что учитываются одни лишь естественные силы. То бишь силы, известные нам, человекам, на данный момент. Разумеется, каждую несуразность в отдельности, включая даже серных монстров, можно объяснить игрой случая, дело житейское. Но не все вместе, тут уж увольте. Слишком много наворочено. Наверное, в расчете на уровень понимания эпохи паровозов.

Зара шепотом поинтересовалась, что такое паровозы. Я объяснил.

— Чайник на колесах? — удивилась она. — Вряд ли это удобно.

Вмешалась Мод:

— Парамон, вы считаете…

— Да, я считаю систему Кроноса астроинженерным сооружением.

— Каково же ее предназначение? — спросил я.

Круклис внезапно разъярился. Он вообще легко впадал в гнев. Так же, как и в прочие смертные грехи, впрочем. Кроме смертоубийства разве что.

— Предназначение? Единственное число здесь не подходит. Самоубийца не обязательно руководствуется одним мотивом. Их может быть и два.

— Какой самоубийца? — ужаснулась Зара.

— Это иносказание, — тихо пояснила Лаура. — Парамон цитирует классика старофранцузской литературы. Он считает, что предназначений у Кроноса может быть два.

— Не два, а много, — буркнул Круклис.

Похоже, он начал жалеть, что взялся за эту тему. Но что сделано, то сделано, обстрел вопросами продолжался. Более того, включились новые батареи.

— Например? — спросил Сумитомо.

— Например, тест на сообразительность.

— Как это можно проверить? — спросила Мод.

— Подождем периколлапсария.

— Станция его уже проходила.

— Много раз, — неохотно согласился Круклис, — да только никто не решился на острый эксперимент.

При этих словах Абдид сделал охотничью стойку.

— Какой еще острый эксперимент?

— Самая простая штука. Пора туда отправиться.

— На Кронос?

— Ну да.

Лаура уронила вилку. Все вздрогнули.

— Вы шутите? — растерянно спросил Абдид.

— Помилуйте, — усмехнулся Круклис. — Разве нормальный человек бросается в черные дыры!

Абдид замолчал, но я понял, о чем он подумал. Верно, нормальный человек не бросается.

У Мод было очень внимательное лицо. Впрочем, оно у нее всегда такое.

Я отправился в парк и устроил засаду по всем правилам самой древней человеческой науки — науки воевать.

Когда появилась Мод, я выскочил и преподнес ей штамбовые розы, целый тайком взращенный куст. Она болезненно улыбнулась.

— Спасибо. Самый внезапный подарок в моей жизни.

— Да, неуклюже получилось.

— Напротив, очень мило. В вашем стиле.

— Простите.

— За что же?

— За мой стиль.

— Да что вы! Я вам благодарна.

Некоторое время мы молча шли по дорожке. Слева плескалась Лета. Символично получилось: двое и Время.

— Наверное, вы не можете меня понять? — спросила она.

Я честно развел руки. Мод кивнула.

— У вас есть дети?

— Даже внуки. Как-то так получилось.

— И прекрасно, Серж. Человек не должен исчезать бесследно.

— О, это мне не грозит. Но откуда такие мысли?