Те места, где королевская охота

Герцогиню, впрочем, это, кажется, не очень беспокоило. Она развлекалась тем, что, оглядывая остальных, наблюдала за их реакцией, и казалось, ситуация доставляет ей скорее удовольствие. Неудобства Арафы, похоже, воспринимались ей как маленькое забавное приключение, которое она охотно комментировала шепотом в самое хастерово ухо. Тот остроумно ей отвечал, чувствуя затылком тяжелеющий с каждой секундой взгляд герцога, который оценивал ситуацию, видимо, несколько иначе. «Да, — подумал Хастер, — овсянка не способствует возбуждению добрых чувств по отношению к более молодому дальнему родственнику, любезничающему с легкомысленной супругой».

Впрочем, все когда–то кончается. Кончилась и овсянка.

— О, вот и наш шоколад! — обрадовалась герцогиня, когда принесли вторую перемену, и нисколько не подобревший с первой лакей поставил на стол две чашки неприлично толстого фарфора, небрежно плеснул в них нечто и сунул под нос Хастеру вазу с двумя булочками. — Скажите, дорогой господин Тенедос, — спросила она, пододвигая к себе кружку, — как же получилось, что мы с вами до сих пор были незнакомы? Нет, я понимаю — вы вовсе не желаете вращаться в высшем свете, однако же я должна была встретить вас здесь, в Арафе, четыре года назад?

Дорогой Хастер пододвинул к ней вазу, и герцогиня благосклонно взяла из нее булочку.

— По крайней мере, он горячий, — сказал он, отхлебнув, и отставил чашку. Объяснил: — Мне не очень повезло в прошлый раз — я опоздал и прибыл в Арафу уже после королевского выхода Так что пришлось выплатить полагающийся штраф: получить три щелчка в лоб в присутствии всей прислуги. Ну и меня поставили в самом конце общей очереди. Представляете, как была расстроена моя дама? Это была пожилая и такая приличная с виду женщина — и, представьте, я услышал от нее столько новых слов… Право же, я не рискнул бы повторить хотя бы одно из них не то что в вашем присутствии, сударыня, но и в присутствии вашего мужа.

— Я полагаю, она была очень огорчена, — рассмеялась юная дама.

— О да! — согласился Хастер. — И похоже, она не перенесла огорчения — я ее что–то сегодня не вижу.

— А у меня чашка надбитая! — сообщила вдруг радостно герцогиня. — Смотрите, какая прелесть!

Но потом она откусила кусок булки и несколько минут молчала, глядя на Хастера. Хастер было напугался, что его даме попалось в булочке какая–нибудь особая начинка — ну, там таракан запеченный или острый перчик. Он даже вознамерился было постукать ее легонько по спине, но дело оказалось в другом.

— Постойте, — произнесла герцогиня, хмурясь. — Если ваша мать княжна Арсия, то ваш отец, вероятно, граф Картенед?

— Совершенно верно, — облегченно подтвердил Хастер.

— Тогда мы с вами в троюродном родстве, — заключила она. — Ваша бабушка Крисса и моя бабушка Тисса были сестрами! — Она посмотрела на Хастера восхищенно–осуждающе: — У вас скандальная родословная, господин Тенедос! Просто удивительно, как вам удалось получить титул Внука Императора.

— Я всего лишь внебрачный сын внебрачного сына и внебрачной дочери, — сказал Хастер. — Такое иногда случается в подлунном мире.

Герцогиня ему посочувствовала:

— Теперь я понимаю, почему вы не стремитесь попасть ко двору. Вы, вероятно, чувствуете себя не очень уютно среди тех, в чьих родословных нет ни пятнышка.

— Пожалуй, да, — не стал возражать Хастер. Он не стал рассказывать, как бесили его встречи с единокровными братьями. Особенно донимал средненький, Картенед Агельф, который каждый раз разглядывал его с такой гадливостью, будто видел перед собой отвратительного слизняка.

— В приемную залу, господа! — завопил вдруг к него над ухом горластый служка–подросток и затряс колокольчиком. — Господа, следуйте в приемную залу!

— Вы доели? — спросил Хастер. — Тогда разрешите предложить вам руку?

Долго и муторно народ собирался в приемной зале. Шустрые служки–подростки, шмыгая по залу, напоминали о необходимости всем приглашенным прикрепить на одежду номерки. Эту унизительную процедуру большинство присутствующих предпочитали выполнять как можно позже — возможно, наивно и совершенно по–детски надеясь, что судьба подарит им шанс не быть помеченными номером, как арестантам с большими сроками заключениями. Хастеру же было все равно. Подумаешь — приколоть к груди костяной круглячок с изящно выгравированными цифрами, но многих это почему–то возмущало даже больше, чем демонстративная наглость прислуги.

— Где ваш номерок? — заверещал совсем уж крошечный сорванец, глядя с умилительной серьезностью на Прекрасную Герцогиню снизу вверх.

Хастер ловко поймал его за ухо:

— Прибавляй «сударыня», когда обращаешься к красивой женщине, отрок!

— А к некрасивой можно без сударыни? — нагло поинтересовалось дитя.

— А некрасивой надо говорить «милостивая сударыня»! — наставил его Хастер, отпуская ухо.