Те слова, что мы не сказали друг другу

«Мерседес» возвращался в отель. Энтони Уолш разглядывал в окошко городской пейзаж. Машина проехала мимо аптеки, по ее фасаду бежали светящиеся цифры, указывая поочередно дату, час и температуру воздуха. В Берлине время шло к полудню и был двадцать один градус по Цельсию…

— И еще только два дня… — прошептал Энтони Уолш.

* * *

Джулия нервно бродила по вестибюлю взад-вперед мимо стоящего тут же чемодана.

— Уверяю вас, мисс Уолш, я не имею ни малейшего понятия о том, куда мог отправиться ваш отец. Он попросил нас вызвать для него машину рано утром, но не сообщил, куда едет, и с тех пор мы его здесь не видели. Я пытался связаться с шофером, но его мобильник выключен.

Портье бросил взгляд на багаж Джулии:

— Мистер Уолш не просил ничего бронировать дополнительно и, кроме того, не информировал меня о вашем сегодняшнем отъезде. Вы уверены в том, что он передумал?

— Это я передумала! Я назначила ему встречу сегодня утром, самолет взлетает в пятнадцать часов, и это последний рейс, которым можно прибыть к вечеру в Нью-Йорк, если мы успеем сделать пересадку в Париже.

— Но вы сможете улететь через Амстердам, еще и во времени выиграете; я с удовольствием улажу для вас это дело.

— Что ж, будьте любезны, сделайте это немедленно, — приказала Джулия, роясь в карманах.

Но через миг она в отчаянии уронила голову на стойку под изумленным взглядом портье:

— В чем проблема, мисс?

— Билеты остались у моего отца!

— О, я уверен, что он не замедлит вернуться. Не стоит так переживать; если вам обязательно нужно быть в Нью-Йорке сегодня вечером, у вас в запасе еще немного времени.

В этот момент у входа в отель затормозил черный лимузин, из которого вышел Энтони Уолш. Он толкнул вращающуюся дверь.

— Господи, где ты был? — воскликнула Джулия, бросаясь ему навстречу. — Я чуть с ума не сошла!

— Я впервые вижу, что тебя волнует, как я провожу время и не случилось ли со мной что-нибудь, это поистине знаменательный день!

— Меня волнует не это, а то, что мы рискуем опоздать на самолет!

— На какой самолет?

— Ну мы же вчера вечером договорились лететь домой, неужели ты забыл?

Их разговор прервал портье, вручивший Энтони конверт с только что полученным факсом. Энтони Уолш раскрыл его, прочел факс и обернулся к Джулии.

— Да, разумеется, — весело сказал он, — но это было вчера вечером.

Он бросил взгляд на вещи Джулии и попросил служащего отнести их обратно в номер дочери.

— Пойдем-ка обедать, мне нужно с тобой поговорить.

— О чем? — с тревогой спросила Джулия.

— Обо мне! Ладно, ладно, не смотри на меня так, уверяю тебя, я пошутил…

Они сели обедать на террасе.

* * *

Пронзительный звон будильника вырвал Стенли из сонного кошмара. Едва он открыл глаза, как жестокая мигрень — результат вчерашнего вечера, когда вино лилось рекой, — огненными тисками сжала ему голову. Он встал и, шатаясь, побрел в ванную.

Изучив в зеркале свое опухшее лицо, он поклялся себе не притрагиваться к алкоголю до конца месяца, что выглядело вполне разумно, особенно если учесть, что нынче было двадцать девятое. И хотя Стенли казалось, что в висках у него стучит отбойный молоток, предстоящий день обещал много хорошего. Например, к началу обеденного перерыва он позвонит Джулии, предложит зайти за ней в офис, и они прогуляются вдоль реки. Однако Стенли тут же нахмурился: он вспомнил, что его лучшей подруги нет в городе и со вчерашнего дня она не подавала о себе вестей. При этом он, хоть убей, никак не мог вспомнить, что он наболтал Адаму за обильными возлияниями во время вчерашнего ужина. И только позже, влив в себя большую чашку чая, он призадумался: а не выскочило ли у него вчера, чисто случайно, слово «Берлин»? Приняв душ, он стал размышлять, имеет ли смысл посвятить Джулию в свои сомнения, которые крепли и превращались в уверенность. Может, позвонить ей и признаться во всем… или лучше не надо?

* * *

— Единожды солгавший будет лгать всегда! — объявил Энтони, протягивая Джулии меню. — Ты на меня намекаешь?

— Не воображай, что ты пуп земли, моя дорогая! Я имел в виду твоего дружка Кнаппа!

Джулия положила меню на стол и знаком отослала приближавшегося официанта.

— О чем ты?

— А ты как думаешь, о чем я могу говорить в Берлине, в ресторане, за обедом в твоем обществе?

— Ты что-то раскопал?

— Я раскопал, что Томас Майер, он же Томас Ульман, является репортером газеты «Тагесшпигель», и могу дать голову на отсечение, что он каждый день общается с этим поганцем, который наговорил нам невесть что.

— С чего ты взял, что Кнапп нас обманул?

— Ну это ты сама у него спросишь. Я подозреваю, что на то есть свои причины.

— И как же ты узнал все это?

— А я наделен сверхъестественными способностями! Вот тебе одно из преимуществ человека, низведенного до состояния машины.

Джулия растерянно взирала на отца.

— Что тебя удивляет? — продолжал Энтони. — Ты ведь придумываешь мудрых зверюшек, которые беседуют с людьми, так почему же я не имею права блеснуть кое-какими неординарными качествами перед своей дочерью?

Энтони протянул было Джулии руку, но, спохватившись, отдернул ее, взял стакан и поднес его к губам.