Те странные пути... (СИ)

   Чуть отстранив от себя ладонь с огнём, женщина встала с плиты, позволив плащу упасть на сиденье, и оглядела развалины. Дыхание перехватило. Если шагать, то придётся перешагивать через тела людей, которые здесь лежали. Вот откуда столько сопения и стонов... Наверное, это те, уцелевшие, как сказал Корвус? Но... Почему уцелевшие? Война у них здесь, что ли? И как найти теперь этого старика Шилоха?

   Она вспомнила его лицо, усталое и осунувшееся, - и внезапно её руку с огнём повело в сторону. Куда она нерешительно и отправилась, заметив человека, привалившегося к обломкам плит и прикрывшего лицо капюшоном плаща.

   "Молодец! - одобрительно сказала старуха. - На ходу учишься! Посмотри сбоку от него - сумка рядом валяется!"

   "Представить себе лицо искомого, чтобы пойти к нему? Интересный опыт..." Очутившись рядом со стариком Шилохом, который спал, скорчившись, Ксения, затаив дыхание нагнулась и возле его плиты обнаружила нечто квадратное и помятое. Потянув за угол, и в самом деле медленно подняла полотняную сумку, которая выглядела лишь наполовину полной, но на вес оказалась набита чем-то тяжёлым. Постояв немного - увериться, что никого не разбудила, осторожно понесла было сумку к привычной плите. Но остановилась на полдороге. У ног лежал человек, который дышал так, что сразу стало ясно, что с ним...

   Она успела подумать: "Это я слышу его - или Адри во мне?" А сама уже присаживалась рядом, оставляя (и с восхищённым ужасом на это глядя) огонь с ладони на каком-то обломке рядом - для освещения; пальцы заученно и быстро задирали на груди раненого край рубахи, а глаза (её бывшей - с нескрываемым ужасом, преемницы - с ощутимым профессионализмом) обшаривали место ранения...

   А потом всё слилось в поток нескончаемого движения по укрытию, с постоянными наклонами к раненым, быстрым диагнозом и быстрым оказанием первой помощи. И всё больше Ксения понимала, что старуха оттеснила её каким-то образом от владения собственным телом. Получалось, как она интуитивно сообразила, что старуха просто воспользовалась её телом, чтобы помочь людям. С одной стороны, Ксения понимала, зачем Адри сделала это: люди и правда нуждались в экстренной помощи, а представавшие глазам раны на их телах выглядели настолько жуткими, что Ксения постаралась бы их не видеть вообще в своей жизни. С другой стороны, в душе тлела настоящая ненависть к старухе, поработившей её... Хуже, что всё происходило так перед Ксенией так, словно она сама болела и следила за всем из тёмного угла, из которого - пространство, доступное зрению, было узким и далёким. Иной раз же в глазах полностью темнело, а очнувшись, она понимала, что только что кого-то перевязала...

   И странным же было это лечение. Перевязки - ладно, такое привычно и по своему миру видеть. Но время от времени губы шептали странные слова, а руки вдруг, вместо того чтобы чистить и накладывать зелье, застывали над раной, а глаза... Глаза - видели, где рана, что надо для такой раны, а когда в ход шли руки - видели, как рана заживает.

   И люди, которым старуха помогала выжить, оказались странными. Среди обычных раненых (чаще режущим или колющим оружием) Ксения с тревогой видела то каких-то худосочных - таких, что ветром перешибёт, да и кожа у них была настолько тонкая, что страшно прикоснуться к ней, а острые уши изумляли, насколько они длинные; то крепких и жилистых, да ещё настолько мускулистых, что удивлял их довольно высокий рост; пару раз она поднялась с корточек от громадных собак, которых старуха заставила перевязать так, как будто их жизнь была ценной наравне с обычными, человеческими. Нет, Ксения пожалела и собак, но ведь рядом стонали люди...

   Потом Ксения обнаружила, что следом за нею ходит Корвус, то и дело подавая какие-то тряпки. А потом она поняла, что он вскипятил воду в котелке и теперь помогает ей, промывая раны, которые необходимо осмотреть. А потом, когда всё закончилось и в укрытии не осталось человека, которому требовалась бы помощь, Ксения доплелась до "своей" плиты. Ноги подломились - и она не села, а рухнула на "сиденье".

   "Отдыхай", - снисходительно сказала старуха Адри. А через минуту, когда она ощутимо освободила тело и разум Ксении от своего присутствия, женщина сама чуть не закричала от боли: так много кланяться и постоянно застывать в неудобном положении она никогда и не пыталась. А когда и голова взвыла, раскалываясь, Ксения позорно расплакалась, настолько слабая, что не в состоянии даже поднять ладони к лицу, чтобы спрятать слёзы. Хотя плакать тоже было больно... Правда, слёзы катились недолго - до угрюмой мысли: чем больше она плачет, тем уязвимей для старухи. А если решили, что она, Ксения, должна стать её преемницей, то... Женщина собралась с силами и несколько минут подавляла желание плакать и далее.

   - Выпей.

   Перед мутным от слёз взглядом закачалась всё та же глиняная плошка. Затем она переместилась к её губам, и Ксения чуть истерически не рассмеялась. Её поят как ребёнка! Но с первым же глотком выяснила, что ребёнка таким поить не будут. Опять то же вино, что пахнет яблоками и мёдом.