Те же и Скунс – 2

Почему Таглиб сразу начал стрелять, Скунс позже так и не выяснил. Может, всё-таки что-то услышал, или не дождался условного стука и сделал верные выводы, а может, наркотик подействовал на него сильнее, чем на других, стерев разницу между противниками и своими… Скунса отшвырнуло назад и ударило о переборку, он услышал треск собственных рёбер, задохнулся от боли и успел испугаться, что новые пули минуют его и достанутся пассажирам… Он устоял на ногах, оттолкнулся от переборки и снова прыгнул вперёд, но тут стрельба прекратилась. Французы-лётчики оказались ребята не промах (на что он, кстати, отчасти рассчитывал) стопроцентно использовали свой шанс, скрутив отвлёкшегося террориста.

Лётчики и их жертва взирали на подошедшего Скунса с видом почти одинаково суеверным. Свитер, внешне ничем не отличавшийся от обычного, был смят на груди и пропитан кое-где кровью, но одетый в него человек стоял себе живёхонек, и ужасающих дыр вроде той, что красовалась в ноге бедного Энрике, не было и в помине.

Вот тут Таглиб закатил глаза и погрузился в беспамятство, а Скунс положил автомат, сунул руку под свитер и, морщась, принялся ощупывать рёбра.

Лайнер сел в аэропорту Бен-Гурион без особого опоздания, и студента Гомеса сразу повезли в госпиталь, а пленных террористов и Скунса – совсем в другую сторону, и как он распутывался с израильскими спецслужбами, которые его, естественно, сразу арестовали, это отдельная песня. Достаточно сказать, что в почётные евреи оказался зачислен уже не Энрике, а его недавний сосед, причём получил от этого звания не пулю, а массу всяких полезностей. Но это было позже, а когда только-только завершились допросы и начальство наживало мигрень, решая, что же с ним делать, – ему позволили «пока» поселиться в гостинице. В хорошем номере. С охранниками. Чтобы не убежал.

С этими охранниками Скунс почти подружился. Он им нравился: вёл себя смирно и вежливо и дрых без задних ног по полсуток, а когда бодрствовал – килограммами лопал фрукты и нежился в шезлонге, подставляя ласковому солнцу богато разукрашенный торс. Однажды к нему пришёл посетитель, которого почему-то пустили.

«Добрый день, сеньор, – приветливо сказал Скунс невысокому пожилому латиноамериканцу. – Вы, не иначе, родственник Энрике? Ну как он там? Славный мальчик. Знаете, если бы не он…»

Сеньор опустился в соседний шезлонг и некоторое время молчал. Присматривался.