Те же и Скунс – 2

Скунс прожил на свете столько, сколько киллеру вообще-то не полагается. И не в последней степени благодаря умению просчитывать варианты. Он их просчитал и теперь. Все, какие подсказал его богатый жизненный опыт. Начиная от пистолета, приставленного к жуковскому затылку, и кончая поступившим от кого-то предложением вернуть машину за выкуп.

И решил, что, всего вероятнее, Жукову позвонили не уголовники, а милиция, нашедшая-таки угнанный автомобиль. Но пребывает «Москвич» в состоянии очень плачевном. Разбит, сброшен в озеро или овраг. По каковой причине его, собственно, и смогли обнаружить. А Жуков темнит, выражается сугубо обтекаемо, потому что его могут услышать Нина и Стаська. От которых он, ясное дело, утаил травмирующие подробности…

Снегирёв хмуро покачал головой и набрал номер. Валерий Александрович сразу снял трубку.

– «Мессагу»[52] получил, – по обыкновению коротко сообщил ему Алексей. – Если я прямо сейчас?.. Хорошо…

И весь разговор. Он не стал ни о чём расспрашивать Жукова, потому что на сей раз вместо боя часов на заднем плане прослушивались голоса. Обеих жуковских «девчонок». И развёрнутые вопросы, на которые Валерий мог бы ответить «да» или «нет», тоже не стоило задавать. Потому что за стеной проснулась чуткая тётя Фира, травмировать которую опять-таки было совсем ни к чему.

Алексей согнал с дивана Ваську, блаженно разлёгшегося посередине, быстро оделся и побежал за машиной. Тётя Фира давно привыкла к самым непредсказуемым отбытиям и прибытиям своего жильца. И к тому, что он вряд ли правдиво расскажет, чем занимался.

Она полагала, будто он не замечал, как она вздрагивала при каждом новом сообщении о заказном убийстве, случившемся в Питере и окрест. Как боялась упустить какую-нибудь подробность. А потом мучительно силилась сообразить, где был в момент убийства её квартирант – дома или в отсутствии…

Снегирёв не был жмотом и вместе с печкой для прогрева двигателя купил дистанционный пульт. После некоторых ухищрений, предпринятых в кольчугинской мастерской, печка круто «положила» на упомянутые в инструкции двести метров действия пульта и стала бесперебойно включаться на любой стоянке, куда бы Алексей ни поставил машину. Да ещё выдавать ответный сигнал. Дескать, понял, начальник! Жду с нетерпением!.. Что в инструкции уже вовсе не упоминалось, но было очень полезно.

…Если Снегирёв не ошибся – а он скорее всего не ошибся, – то бедолага жуковский «Москвич» теперь, наверное, опять поедет к Кирюшке. И на сей раз – не с обычными симптомами старости, а кое с чем посерьёзнее. В лучшем случае смятая крыша и разбитые стёкла. А то и мотор, вдвинутый внутрь до водительского сиденья…

Выруливая на Московский, Снегирёв мрачно подумал о том, что оптимальным в смысле душевных ран (да и финансово) был бы вариант с выкупом. В этом случае Жуков получил бы машину целёхонькой. Зато корыстолюбивые похитители обогатили бы медицину. И в переносном смысле, и в самом прямом… Скунс разжал руки, стиснувшие руль, и вздохнул. Если бы да кабы…

Да. А ведь теоретически он бы вполне мог сделать пару тонких намёков. На толстые обстоятельства. В определённом обществе. И тогда на розыски похищенного «Москвича» сорвалась бы такая тьма пронырливого и всезнающего народа, что получилось бы, как в знаменитом анекдоте об Иосифе Виссарионовиче и утерянной трубке. Сотня арестантов немедленно созналась чекистам в покраже и с готовностью назвала сообщников, ещё две сотни трубок подобрали в местах давней ссылки сибирские пионеры…

А кое-кто задался бы вопросом, с какой стати Скунсу интересоваться древним автомобилем, угнанным у нищего инженера, никоим боком не вмешанного ни в какой криминал. И чья это серая «Нива» время от времени…

Вот и выбирай. Вот он и выбрал.

Ему открыла совершенно несчастная Стаська. Она, естественно, знала о чудесном обретении «Москвичика», и несчастье состояло в том, что ей было никак невозможно поехать с дядей Лёшей и дядей Валей на «опознание». Нынешние школы, как и государство в целом, дисциплинарными предрассудками не страдают, но Стаську воспитали в старорежимных понятиях.

– Контрольная по математике, – безутешно объяснила она «дяде Лёше». И шёпотом, чтобы не услышала тётя Нина, добавила: – Блин.

– Блин, – тоже шёпотом согласился Снегирёв, но про себя вздохнул с облегчением. «Москвич» мог оказаться в состоянии столь непотребном, что как бы «опознание» ка всём серьёзе не превратилось в трагедию.

Ну а так можно будет соврать потом что-нибудь подходящее…