Те же и Скунс – 2

«Крысовладелица» тоже ехала до Просвещения, но слегка замешкалась в вестибюле, и Лёша, поднимаясь на эскалаторе, всё оборачивался назад – как там она, не удрало ли животное. Но вместо девушки его глазам предстал явно поддатый мужик, который цеплялся за поручни и неуверенно карабкался вверх. Его заносило из стороны в сторону, и Лёша проследил за ним с невольным сочувствием. Однажды он видел, как потерял равновесие и загремел вниз такой «восходитель». Нёсший, между прочим, в руках целую пачку стекла.

Нынешнему пьянчужке повезло больше, но только в том, что руки у него были свободны. Пытаясь миновать Лёшу, он запнулся и чуть не рухнул врастяжку. Лёша успел подхватить его, но правду говорят люди – ни одно доброе дело не останется безнаказанным: мужчина тоже инстинктивно выбросил руки вперёд и… пребольно зацепил Лёшу по бедру.

– Изв-вини, п-парень, – пробормотал он заплетающимся языком. – Прости, к-кореш, а? Не х-хо-тел…

– Ладно, ладно. – Лёша помог ему выпрямиться и слегка подтолкнул – шагай, мол. Мужик удалился, неразборчиво бормоча ещё какие-то извинения, Лёша же нагнулся и, морщась, стал растирать ушибленное место ладонью. Ощущение было примерно такое, какое приключается в локте, когда врежешься во что-нибудь «косточкой». Век живи, век учись: он и не думал, что подобное может случиться с ногой. Ладно, пройдёт… Куда оно денется…

Лёша был крепким парнем и о таких мелочах обычно забывал через пять минут, хотя позже иногда с удивлением обнаруживал синяки. Однако на сей раз нога проходить почему-то не собиралась. Даже наоборот – стала понемногу одеревеневать, как будто он её отсидел. Ничего, сказал он себе. Сейчас в пальцах и ступне заколют иголочки, и станет щекотно и больно… а потом всё пройдёт без следа.

Эскалатор стал втягивать, прятать ступеньки, быстро ныряя под металлический гребень, и Лёша, хромая, еле изловчился спрыгнуть с него. Нога онемела вконец – мышцы вроде бы слушались, но казались совершенно чужими, и он даже испугался, как бы не подломилось ставшее ненадёжным колено. Дурацкая ситуация – того мужика, действительно порядком «на кочерге», уже и след, конечно, простыл… а трезвому, того гляди, по его милости придётся оправдываться, доказывать, что не под градусом!

Лёша немного постоял у стены, потом пошёл к выходу. Пошёл – громко сказано. Он откровенно волочил ногу, и было такое ощущение, что левая штанина джинсов сделалась тесноватой. Бедро, кажется, распухало, и он догадался, что хренов алкоголик по нечаянности крепко «причесал» ему нерв. И почему случайные удары всегда снайперски попадают именно туда, куда надо? По той же причине, по которой больным местом всегда и обо всё задеваешь?..

Никогда раньше он не замечал, что от эскалатора до наружной двери было какое-то расстояние. Теперь оно показалось ему бесконечным. Оказавшись на улице, Лёша остановился перевести дух. Он почему-то вспотел, хотя ему было холодно. А стоило чуть наклониться, чтобы ещё разок потереть больное бедро, – и голова противно закружилась, так что освещённые ларьки поплыли перед глазами. Этого только не хватало!.. Не раскисать!!! Лёша упрямо развернул плечи, сжал зубы, выпрямился, не подпуская к себе черноту… Потерял сознание и завалился в талую грязь, растоптанную сотнями ног.

Беспамятство длилось около минуты. Лёша задвигался, сумел сесть, сообразить, где находится, а потом и подняться. Поймал краем глаза чей-то насмешливый и презрительный взгляд: молодой, а туда же… в сосиску, в стельку, в дрезину!.. Он почувствовал, что страшно озяб, и с обидой подумал, как сейчас доберётся домой и перво-наперво заляжет в горячую, очень горячую ванну, а потом попросит маму хорошенько растереть ему ногу… и в самом деле выпьет чего-нибудь. Вот назло всем возьмёт и выпьет. Для сугреву и для снятия стресса…

Он кое-как одолел несколько ступенек, спускаясь с цоколя станции, и заковылял к остановке автобуса. Мимо ещё открытых ларьков, мимо опустевшего пятачка, где днём работал книжный лоток… «Ничего, – сказал себе Лёша. – Ничего. Это когда-нибудь кончится. Не раскисать!..» Хватаясь за стены киосков, он еле-еле дополз до угла, потом на одном самолюбии перетащил себя через улицу, промочив ноги в выбоинах трамвайных путей. Думать сделалось совсем трудно.

Перед остановкой автобуса раскинулась обширная лужа. По оттепельному времени она не оттаивала и не замерзала – так, каша из воды со снегом и льдом. Лёше показалось слишком долго обходить её кругом, и он зашлёпал напрямик, вброд. Уже почти перейдя, он снова упал, правда, лишь на колени. С большим трудом встал… Теперь кроссовки и джинсы на нём были мокрые совершенно, да и куртка – наполовину. Он подумал о том, что в таком виде его в автобус могут и не пустить. Ничего: как-нибудь он контролёршу уговорит. «Дыхнёт», если потребуется. Она поймёт, ведь все люди, все человеки. А то, глядишь, ещё и знакомая попадётся, ведь он этим маршрутом почти каждый день из дому и домой… Домой…